Терентiй Травнiкъ - Синичка

А пока я без бумажки
И пишу, и говорю,
И ни чуточку не страшно,
Что не к месту натворю,

Что не в тему выдам ноту,
И не выдержит струна:
Настоящая работа
Без бумажек быть должна!

Бюрократия не может
Двигать массу, как домкрат!
Пропадёт бумажка: что же
Станет делать бюрократ?
Поволнуется и сядет
Но не в кресло, а на стул.
Что поделаешь, приятель,
Вызывай-ка караул!
И начнётся волокита,
И начнётся суета,
Потому как карта бита,
А пронырливость не та.

В этих стихах нет ни капли стихов,
В них препинания знаки и буквы.
Эти стихи мне напомнили куклу,
Сляпанную кое-как. Лоскутков

Понасшивали и выдали в номер
Передовицы: читай – не хочу!
Знаю: один начитался и помер,
А продолжателя сдали врачу.

В этих стихах нет ни грамма живого —
Закомпанованный в форму эрзац:
Ферментативное, чуждое слово,
Жалкий пробел и подвисший абзац.

В этих! – стихами назвать не посмею —
Как никогда дал я маху, друзья.
Невосполнимая словопотеря —
Будто бы в гамме прищучили «ля».

Что же мне делать? Как перелопатить
То, что в поэзии наворотил.
Тыркнулся – не получается: хватит!
Нет ни силёнок, ни силищ, ни сил!

Ждать, догонять, терять – всё больно,
Невыносимы совесть, стыд:
И жить, и умирать достойно
Тебе учиться предстоит.

Дружище, знаю, сам из этих,
Кого раскатывала жизнь,
Кого дозорный пальцем метил,
А ты твердил себе: держись!

У человека есть задача —
Всё переделать в «хорошо».
Упал когда-то в речку мячик,
А он поплакал, и прошло.

У человека есть работа —
Хлеб сеять и рожать детей;
У человека есть забота —
Чураться дьявольских сетей.

Перековать меч на орало,
Перетопить всё, что не так:
Не забывай, что мать сказала,
Отцовский доставай верстак

И продолжай дорогу эту,
Вноси поправки, коли в тон
Они, и пользуйся советом,
Когда он с честью в унисон

Звучит и нет ни грамма фальши
В душе советчика, в мечтах:
Бей в барабан свой, барабанщик,
Поэт, ставь пробу на листах!

Художник, не слыви невеждой,
Давая повод для тоски.
Ну что, студент, алмаз не режет
Гранит науки – на куски?

Дроби его своею волей,
Не поддавайся камню, нет!
Купи по случаю пуд соли,
Солдат, и съешь за пару лет.

А ты, чумазая девчонка,
Тебе – особая здесь роль:
Поставить на ноги телёнка
И врачевать мальчишек боль:
Ждать, догонять, терять – всё больно,
Невыносимы совесть, стыд:
И жить, и умирать достойно
Нам всем учиться предстоит.

Подумать только: человечек,
На сотни сотен лет вперёд,
Одной лишь храмовою свечкой
Взломал постыдных нравов лёд,

Одной свечою растопил он
И отчужденье, и запрет.
Возвёл к мечте своей стропила
На сотни сотен новых лет.

Подумать только: человечек,
Не четырёх – на двух ногах,
Смог русло правде обеспечить
И потекла – течёт река!

Лёд взломан, в обнажённых водах
Смеётся неба синева,
И в небе плещется свобода —
Жива! Такие, брат, дела!

Подумать только: тот, кто смертен,
Кто больше зверя уязвим,
Из рук несчастий вырвал вертел,
И счистил с беззаконий грим.

С одною храмовою свечкой
Во тьму он адскую шагнул —
Неисправимый человечек —
Собою беды разомкнул!

Прости, Господь, венцу творенья
Ошибки грешные его,
Как чаду, чьё не к месту рвенье,
Когда делами правит Бог.

Но даже в этом малом шаге
Прими заблудшее дитя!
Весна! В полях алеют маки,
И не заметить их нельзя,

Как не увидеть, как со свечкой
И верил он, и умирал —
Твоя надежда – человечек!
Господь, и Ты об этом знал.

Тогда прости же неумехе
Его нелепые грехи…
Не в этом, так в грядущем веке —
Любовью разожми тиски!

Сплошные повторы, сплошные отписки:
Стихи прилипают к зубам, как ириски.
Читать невозможно восторги души:
Тяп-ляписто, наспех костюмчик пошит!
И вроде высокая нота взята,
И вроде запрос, и замах на святое,
Но как ни крути, но тональность не та —
Не тою прошита строфа запятою.
Искусственное – как киношный парик:
В своей, предначертанной к жизни основе,
Написанное не слагается в стих —
Не дышит, не светит, не греет любовью!
Неужто не видит того поэтесса,
Как криво обмётана чувством строка:
Так, словно бы часть католической мессы
До времени сунута в плоскость стиха.
Так, словно бы найденный часом брильянтик
Способен счастливчика обогатить
И дать, наконец, завершающий бантик
К камзолу досужего франта пришить.

Когда заканчивалось лето —
Я был в пути, я был в пути…
Когда менялся цвет в рассветах —
Я был в пути, я был в пути…

И время будто бы простило
Мою печаль на этот раз
И никуда не торопило:
Был лёгок день, был светел час.

Была дорога: вдоль обочин
Дрожал от ветра краснотал,
И в тихом поле, что ни кочка,
Туман вечерний обнимал.

Я шёл к тебе, моя родная,
Шёл, как положено идти,
Когда любовь к любви взывает:
Я был в пути, я был в пути…

И сотни вёрст пройдя, я верил,
Что обо мне горит маяк,
Что в этот раз сойду на берег
Я твой, любимая моя!

Ведомый сызмальства обетом —
Свою желанную найти,
Когда заканчивалось лето —
Я был в пути, я был в пути…

Уже не будет никогда
Минут, уложенных в недели,
Что, проходя, пройти сумели
И отзвонили, и отпели,
И отстучали навсегда.

Не будет юных лет, и с ними —
Привычных планов наперёд.
И боль, и жалость – всё пройдёт:
Жизнь новую картину снимет,
И новый зритель подойдёт.

Уже не будет никогда
Наивных детства устремлений,
Тех, где ведёт тебя мечта
И дух твой полон озарений.

Не будет первых неудач,
Когда идёшь на мировую;
Не будет первых поцелуев,
Как и наивных сверхзадач.

Уже не будет никогда,
С кем жизнь навеки разлучила:
Неподражаемость чужда
Остатку лет с остатком силы.
Ни знаков верных, ни следа —
И только тёмная вода,
И только свежие могилы…