Май Ван Фай - Улетел на рассвете

Лебеди, опьянённые страстью,
Попарно плавают в озере.
Голуби, вороны и вороны,
Опустив вытянутые лапы,
Не хотят покидать поверхность земли.

Ворона, каркнув,
Взлетела на клён
И съёжилась, будто кто-то исподтишка
В неё выстрелил.

Каждая пуля разрывает в клочья пелену тумана
И вонзается в землю.

Тёплые имена друзей:
Коля, Рита, Маша, Вова, Ольга,
Оля, Лилия.
Необозримые поля дикого тростника!

И столько смертей!
Войны, терроризм, разборки…
Нет больше вражды.

Колышется тростник!

Парк в выходной день.
Молодые супруги, увлечённые беседой.
В колыбели сладко спит младенец,
Чмокая, словно сосёт сосок.

…У моста сгущается тьма…
…Почти касаясь крыльями воды, над речкой пролетают птицы…
…Алый свет зари освещает статую…
…Облетают одуванчики…
…В кронах елей дует и дует ветер…

С подножья холма к дворцовым дверям
Гаммами опускаются вниз звуки.
Вытянулись кроны деревьев.
Мелькают дорога и мысли…

Статуя растворяется в полыхающей заре, одуванчики прячутся в ветре. Промелькнули полы царской одежды, и конница пронеслась по мосту. Графы, красавицы в дубовых теремах, в императорских садах… ведут беседы в вагонах метро с современной молодёжью в коротких юбках и джинсовых штанах…

Я спешно перекрестился:
Простите мне мою рассеянность, —
Отвлёкся мыслями…
Поднял глаза на икону Богородицы!

Последний аккорд…
…Ветви елей… Река… Алеющая заря… Статуя… Мост… Одуванчики…

В тёплой комнате – аппетитный аромат,
Свежевыжатый сок, нож и вилка.
В вазе – полевая ромашка.

Я попросил Колю
Распахнуть окно:
Когда ешь, хочется рассматривать землю.

Слышно, как скользит ветер с высоты.
Дорога убегает в хвойный лес.
Бескрайние поля пшеницы и гречихи.

Ты предлагаешь различные начинки блинов:
Лососёвая икра, капуста?
Варенье и аппетитные грибы?

Я решил выбрать сметану…
Сад, залитый медовым солнцем,
Искрится жёлтыми гроздьями
Цветов утёсника.

Каждой каплей дыхание солнца неся,
Острый купол готический к небу стремится.
На брусчатке поступь Юрия Ильича
Эхом от храмовых стен отразится.

Дождь, как войско, по листьям ракиты идёт.
Вновь послышится в зарослях стрел злое пенье.
А Миранка-река снова вдруг обретёт
И повторит улыбок и слёз отраженье.

Святополк в своём склепе громом грянет шутя,
Призывая ожить стародавние страсти.
И поведают хладные капли дождя
Об истории княжеских древних династий.

И метнётся тень птицы над тёмной водой
И густой оживляющий бас колокольный.
Сквозь завесу дождя не угаснет тот бой,
Пока птица летит на тот берег раздольный.

Мне б средь волн, океанами вольными взбитых,
Оказаться с картофельной бабкой в руках
Или в нашем студенческом общежитии
В Белоруссии вдруг очутиться в мечтах!

Я бы каждый кусочек картофельной бабки
Смаковал, наблюдая, как там, за окном,
Птицы малые лезут за крошками в драку
И как ветер играет с опавшим листом.

Я бы рыбкам кусочки еды вожделенной
Разделил и раздал. И потом бы поплыл
К горизонту, чтоб встретить рассвет вдохновенно
И вдохнуть его в лёгкие что есть сил, —

В новый день, что пришёл бы с таким ароматом
Той картофельной бабки, что в юности той,
Где я в Минске на небо глядел страстным взглядом,
Был порывист, влюблён был и смел, как герой.

Под Минском прекрасным врата горячи.
Эпоху рыцарства вновь возрождая,
Под смех громогласный сверкают мечи,
Доспехи горячим дыханьем пылают.

Там рыцари высокомерно в седле
Все мечут и копья, и стрелы.
Щиты защищают. И сердце в огне.
И предков характер в них смелый!

И дух боевой в тех потешных боях,
Плечом у плеча встанет крепость.
И смерть не страшна в этих смелых ролях.
По-прежнему в Родине – ценность!

В гармонике громкой той – пламени рок.
Танцуют «Лявониху» люди,
«Юрочку» танцуют и «Крыжачок»,
И парами – птицы танцуют.

И каждый из нас – смелый рыцарь опять,
Желает служить милой Отчизне.
И я просыпаюсь, чтоб предкам отдать
Вьетнамскую Дельту совсем бескорыстно.

Запах тонкого чая окутает комнату,
Солнце утром откроет пошире окно.
И напьётся земля ароматами досыта,
Поделившись с морями по самое дно!

Мы с друзьями на чайной такой церемонии
Породнимся теплом поэтических строк
С тем поэтом из Азии, что для гармонии
Нам отправил посылку на Дальний Восток.

Вкус прекрасного чая уводит нас заново
По старинному Шёлковому пути.
У величия храмов вьетнамских узнаем мы,
Где рецепты узбекского плова в чести.

Пусть традиция вольно распространяется,
Как народная песня звенит на ветру,
Лошадиною гривой бамбуковых зарослей
Поле степью пусть станет для нас поутру.

Я накину «Белобог»-платок на платье,
Когда ветер пробирает до озноба.
Пусть друзей моих прекрасные объятья
Отогреют сквозь разлуку светом тёплым.

Мне платок напомнит цвет медвяной дыни,
И цветущую калину в белой пене,
И тюльпаны, что до лета середины
Отцветут. И юной цапли пенье.

«Белобог»-платок гнездом так связан,
Чтобы пух окутывал мне шею,
В лучезарном сне его я счастлив
И взлечу рассветным сильным змеем.

Отогреет душу мне заботой,
Будто в том платочке оренбургском
Все четыре времени у года
Зацветают фрукты тёплой дружбой.

Вызревший цвет винограда засветится синей,
Плавно стекающей в омут закатной слезой,
Каждою каплей вина в хрустале звоном дивным
Сердце моё отзовётся большою волной.