АС Ватрушкин - ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН ПЛЮС. Откровенная поэтическая энциклопедия нашей жизни

И рой неведомых гостей,

Желавших, чтобы их потуги

Учли в раздаче должностей.

Теперь ведь сельский наш пришелец –

Заводчик и землевладелец,

А не скучающий мажор,

Любимец женщин, друг обжор.

«Как хорошо, – решил Евгений, –

Что эти бóрзые друзья –

Совсем не дядина семья

И из наследства подношений

Не будет требовать она,

Хоть и не в меру голодна!»

54.

Два дня ему казались но́вы

Курятник, хлев, конюшня, двор,

Собачка, гусь, навоз, коровы,

Кругом заснеженный простор.

Но вскоре понял наш хандрёнок:

Ему нет дела до бурёнок

И до лесов, полей и рек,

Где вольно дышит человек;

Он явно не предприниматель

И заниматься этим лень,

Он больше неподвижный пень,

Не дядин вовсе продолжатель;

И как же скучно здесь ему,

Младому парню одному!

55.

Поэт рождён для жизни мирной,

Чтоб не тревожило ничто,

Чтоб на столе свинины жирной

Была тарелка и грамм сто;

Чтоб вдохновенье приходило,

С каким ему работать мило;

Чтоб в голове, как марша гром,

Ритмический жил метроном;

Чтоб каждый день была суббота

И не болело ничего;

Чтобы не видеть никого,

Пока грызёт одна забота,

Как написать свою строфу

И не сказать потом «тьфу-тьфу!»

56.

Цветы, любовь, деревня, праздность –

Вот в жизни что ценил Поэт,

Онегин эту буржуазность

Отчасти принял, частью – нет.

Так что хоть в этом измеренье

При очень близком рассмотренье

Два друга с этой стороны

Порою не были равны.

И если кто-то смог увидеть

Поэта созданный портрет

В Евгении, то здесь навет,

Так как его всегда обидеть

Желающие есть у нас

За то, что в лирике он ас.

57.

Замечу кстати: все поэты –

Сентиментальная семья,

Поют и пишут и сонеты,

И оды, полные вранья.

Но более всего смакуют

И как художники рисуют

Одну лишь тему про любовь,

Когда её завидят вновь.

Увидит стихоплёт брюнетку,

Запомнит образ он её,

Проснётся утром: ё-моё,

Готов стишок про ту рунетку,

Которой имя не спросил

И гонорар не заплатил!

58.

Чей взор, волнуя вдохновенье,

Ему приснился в эту ночь,

Каких натурщиц наважденье

Прогнать он не пытался прочь?

Да не убудет полк красоток,

Чей образ не настолько кроток,

Чтоб не поймать того ловца,

Кто мастер острого словца

Иль кто хозяин гибкой кисти,

Готовый вмиг нарисовать

Или из гипса изваять

Шедевр для «Сотби» и для «Кристи»

И гонорары получать

Процентов, эдак, двадцать пять!

59.

Прошла любовь, явилась Муза,

Меня стихами увлекла,

Она мой крест, но не обуза,

Чего хотела, то нашла.

С Поэтом я набил здесь руку,

Послушным ритму стал и звуку,

Вступил с ним в пламенный союз

Стихов, скрепленный силой уз.

Теперь готов идти я дальше,

И мне даёт ориентир

Непревзойдённый мой кумир,

Лишённый ханжества и фальши.

Я полон страсти и огня,

Преграды нет здесь для меня!

60.

Я думал уж о форме плана,

Что мне позволит тонко свить

В плену сюжетного тумана

Свою лирическую нить.

Закончив восемь сотен строчек,

Неплохо съесть трески кусочек,

Чтобы чуть-чуть передохнуть

И, может, до утра заснуть.

Пойдём ли мы на продолженье

Едва законченной главы,

Читатели, решите вы.

Для этого смотри Введенье

И представляй, как наяву:

Писать ведь не одну главу.

1.

В деревне, где скучал Евгений ,

Колхоза не было ещё

И рост бунтарских настроений

Все обсуждали лишь общо́.

Здесь жили при феодализме

И крепостном абсолютизме,

И сам народ не знал тогда,

Как быт изменят и когда.

Хозяин новый жил в усадьбе,

Не зная, чем себя занять

И как же на судьбу пенять,

Совсем не думая о свадьбе,

А лишь витая в облаках,

Как барышня в младых годах.

2.

Почтенный за́мок был построен

Сто сорок девять лет назад

И к юбилею перекроен

Как петербургский Летний сад:

Дворец, бассейн, фонтан, скульптуры,

Ограда фейковой культуры,

Фигуры чудищ и людей

Среди диковинных зверей.

А в комнатах полно портретов

Малоизвестных мастеров,

Намалевавших тьму холстов

Вождей, писателей, поэтов,

Прославивших прошедший век,

Растаявший, как вешний снег.

3.

Герой в покоях поселился,

Где дядя жил, как царь и бог,

И вёл финансы, но не спился,

Хоть стал в годах здоровьем плох.

От дяди во дворце осталось

И всё наследнику отда́лось,

Что нужно было старику,

Вдовцу, купцу, холостяку:

Диваны, стулья, стол и кресла,

Шкаф с батареей местных вин,

Фортовый лондонский камин,

Где холодами грел он чресла.

Теперь весь этот антураж

Освоил новый барин наш.

4.

Один среди своих владений,

Чтоб сбросить нудную хандру,

Посредством долгих размышлений

Решил затеять он игру.

Поклонник тайный якобизма

И прочего либерализма,

Он с крепостного мужика

Ярмо снял рабского быка,

Оставил лишь налог фискальный

И отучал деревню пить,

Заставив барство говорить,

Что этот дурень ненормальный,

Столичный странный пришлый сэр –

Французский révolutionnaire .

5.

Сначала все к нему езжали

Испить вина не по звонку,

Но только больше нагоняли

На парня мрачную тоску.

Когда же это всё достало

И более не умиляло,

Он объявил гостям бойкот,

Сбегая через чёрный ход,

Лишь только бы не видеть лица

Таких назойливых господ,

Не знающих других забот,

Кроме желанья веселиться,

Пока страдающий народ

Мозолью добывает МРОТ.

6.

В свою деревню в ту же пору

Боярин новый заглянул,

Подвергнуть строгому надзору

Труд управленческих акул.

Он звал себя Владимир Ленский,

Имел билет студента членский,

Поэт, философ, шахматист,

По взглядам антироялист.

Его все ФИО так похожи

На чьи-то, просто зуб даю!

Встряхну-ка память я свою!

В мозгу всплывают два вельможи:

Один – «слуга», другой речист,

Один был вождь, а тот – артист.

7.

От хладного разврата света,

Что так Онегина сдавил,

Владимир в образе эстета

Ещё совсем не пригубил.

Он, из мечтателей мечтатель,

Был смысла жизни изыскатель,

В любовь и дружбу верил он

И ими не был удручён.

Не будем юного поэта

Разочаровывать пока.

Дай бог Евгения тоска

Его не выключит с рассвета,

Когда как будто невзначай

Не хочется скакать на чай.

8.

Он верил, что душа родная

Его ждёт где-то, как сестра:

Актриса, может, заводная,

А может, фрейлина двора;

Что все друзья, как мушкетёры,

Известные всем бузотёры

Атос, Портос и Арамис,