АС Ватрушкин - ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН ПЛЮС. Откровенная поэтическая энциклопедия нашей жизни

Искать не будут компромисс,

А вмиг свои достанут шпаги

И с криком: «Все за одного!» –

Хоть в сито превратят того,

Кто встанет на пути отваги,

А также честь заденет тех,

Кто знает клич: «Один за всех!»

9.

Негодованье, сожаленье,

Любовь, мечта, бравада, честь –

Всей массы чувств переплетенье

В его душе не перечесть.

Он был природным менестрелем

С всегда заполненным портфелем

Баллад, романсов, стансов, од,

От коих тащится народ.

И лира барда не молчала

Ни дня, ни часа, никогда

И, хоть ломалась иногда,

Затем надолго оживала,

Спать не давая молодца́м,

Деви́цам, матерям, отцам.

10.

Он пел любовь, любви послушный,

Он стал рабом земных страстей,

В мечтах своих был весь воздушный,

Пегас неведомых мастей.

Он воспевал Луну и небо,

Присущий им эффект плацебо,

Что дарит каждому юнцу

Мечтательность как чувств ловцу.

В свои всего лишь восемнадцать

Он не успел всерьёз познать,

Но брался смело воспевать,

Как старец глубоко за двадцать,

Разлуки смутную печаль,

Чуть видимую сквозь вуаль.

11.

В пустыне, где один Евгений

Был образованный, как он,

Средь деревенских поколений

Стихи лишь навевали сон.

Идиотизм крестьянской жизни

Рождал людей, что, словно слизни,

Уныло думали о том,

Как не остаться с полым ртом.

И все их скучные беседы,

Будь барин ты иль крепостной,

Вращались у земли родной.

Они все были домоседы.

Прочь поэтическую даль,

У них своя здесь пастораль!

12.

Богат, хорош собою, Ленский

Был очень лакомый кусок

Для хищниц в такт под танец венский,

Чтоб приготовить свой сачок.

Залезть в карман такой рыбёшки –

Мечта молоденькой бабёшки,

Дабы оставить без гроша

Влюбившегося малыша.

Наш лирик от затей подобных

Был чрезвычайно далеко

И в сети мог попасть легко

Очарования способных

Красавиц русских неземных,

Что в странах не сыскать иных.

13.

Но Ленский, не имев, конечно,

Идей отдать свой кошелёк,

С Онегиным сдружился спешно,

Ведь тот был не такой хорёк.

Они сошлись: пятак и пфенниг,

Футбол и регби, лом и веник.

Сошлись несхожие миры:

Мир эйфории, мир хандры.

Что можно ждать от этой дружбы,

Когда контакт катод – анод

Даёт нам PN -переход

И передатчику срок службы?

Что вдруг случайная искра́

Не доведёт их до добра.

14.

Но дружбы нет и той меж нами,

Одни сплошные миражи,

Мы налетаем, как цунами,

На вражеские рубежи.

Мы так стремимся в компаньоны,

Рабов похмелья легионы,

Что пойло дружбы пьём одно –

Лосьон с метилом как вино.

А наш Онегин одинокий

По снисхождению души

В полях затерянной глуши

Призрел поэта зов далёкий,

Припомнив, точно наяву,

Прогулки с Другом на Неву.

15.

Он слушал Ленского с улыбкой,

Но не смеялся до конца,

Чтоб так своей манерой гибкой

Никак не обижать юнца.

Он полагал, что возраст барда

(Ещё нет даже бакенбарда!)

Ему способен всё простить

И что нельзя того винить

За романтизм и за наивность,

Сентиментальность и восторг

(Об этом неуместен торг),

За молодую примитивность

Во взглядах на людской порок –

Поймёт, когда наступит срок!

16.

Меж ими всё рождало споры,

Но к дракам вовсе не вело,

Мировоззренческие ссоры

Впервые видело село.

И физике от них досталось,

Как той, похоже, не мечталось,

И математики цена

Была для них подтверждена.

Им в химию пришлось внедриться

И астрономию задеть,

Сольфеджио немного спеть,

В историю чуть углубиться.

В итоге весь спектр бытия

Объят был так от А до Я.

17.

Но чаще занимали страсти

Места в беседах молодых,

В словах Онегина – отчасти,

У Ленского – аж на двоих.

Евгений с опытом бесценным

Предстал наставником отменным,

И ученик с открытым ртом

Внимал ему своим умом.

Но в общем всё сводилось к мненью

У рассуждавших визави:

Блажен здесь всяк в своей любви,

Пока подвергнут он волненью

И может слёзы проливать

Или от счастия сиять.

18.

Когда прибегнем мы под знамя

Пенсионерского житья,

Мы в сердце обнаружим пламя

Для курсов кройки и шитья.

Но больше всех нам интересны

Теперь лишь темы, что не пресны,

То бишь клубничный адюльтер,

Чем полн эфирный интерьер.

О нём вещают нам с экранов

И каждый день, и каждый час

Во всех деталях, без прикрас

Для нас, российских телеманов,

Гордон, Малахов, тёток ряд.

Ну что с них взять – пусть говорят!

19.

Зато и пламенная младость

Всем людям на Земле дана,

Чтоб эту ветреную сладость

Другим поведать и сполна.

А если ты ещё писатель,

Клейма поэта соискатель,

То у тебя один лишь путь –

Скажи об этом, не забудь.

И Ленский всласть заговорил.

Онегин слушал, слушал, слушал

И всё рассказанное кушал,

Дверь в царство грёз приотворил.

Рассказ был явно не дурён,

А бард вполне себе умён.

20.

Ах, он любил, как в наши лéта

Так любят только чудаки,

Как лишь Ромео и Джульетта

Желали сердца и руки.

Совсем по-книжному, по-детски,

По-комсомольски, по-советски,

Как в стародавни времена

Любить учила нас страна.

Так платонически до срока,

С фантазиями и в мечтах,

С парениями в облаках,

С разлукой горькой издалёка.

И томно ждал, когда же вновь

Своей он Ольге даст любовь.

21.

Чуть отрок, Ольгою пленённый,

Крадучись, не спросясь отца,

К ней путь он торил потаённый,

Встречал у заднего крыльца.

Им было только по тринадцать,

Родня ждала по восемнадцать,

Когда б взаимно их отдать,

Чтобы на свадьбе погулять.

Ну а пока они резвились,

Играли в прятки целый день,

Тень наводили на плетень

И так в усладу веселились.

А как за то на них пенять?

Они боярская ведь рать!

22.

Она поэту подарила

Жучка, букашку, артишок,

Его тем самым вдохновила

На первый в жизни свой стишок.

Сперва писал он про животных,

Про флору, комаров болотных,

Потом пришла к нему напасть

Петь человеческую страсть.

Уединяясь под луною,

Дорожку лунную торя́,

Под лунным светом фонаря

К луне стремился он душою,

Чтоб ей негромко рассказать

Про Ольги всю деви́чью стать:

23.

Всегда скромна, всегда послушна

И на душе ни грамма зла,

К округе всей великодушна,

Но с ухажёрами смела;

Её все формы налитые,

В спираль кудряшки завитые,

Змеи́нка вздёрнутой губы,

Глаза, как яхонт, голубы…

Такой портрет, не скрытый маской,

Писать, наверное, бы мог

Один да Винчи (не Ван Гог!)