Павел Хицкий - Морфий. Стихи мерзлого времени

Строгий
Костюм
Горящий
Требует мяса,

Таласса
Корректных слов,
Скрывает
В слепых волнах
Военно-морскую
Массу,

И над всем – закат,
На котором
Несут
Голодным мертвую воду
На крыльях железных сов,

Свобода
Смешалась с хлором,
Пирит – в иприт,

Впрочем,
Возможно,
В этом и суть
Мирной господней воли,

А что кривится
Мой мозг
От боли,

Так погода просто хандрит.

В конечном счете, Рига —
Это торф,
Колечки дыма
С запахом из печки,

Который
Мы, с весной играя в зиму,
Сжимая пар в беленые словечки,
Здесь чувствуем,
Когда несем тюльпан
Тем, кто на баррикадах
Навсегда
Упал из кадра
С камерой наплечной.

От бурых капель
Плачется галда
Туриста из Воронежа,
Он вечный,
Он пьян,
Неповоротлив, как биплан,
И требует впустить себя
На кафель,
В кафе,
Где с туч не капает вода,
А чаек не приносит ветер встречный.

Тепло
В пустых домах,
Густит
Туман
В районе духов,
Тут и мы с тобой,
Два юных духа,
Ждем
Рассветный час,
Укутавшись орнаментами глухо,
Я слушаю вполуха

Твой рассказ
Про тесный быт,
С размеренностью текста
Текущий в Даугаву —
Или нет,
Куда-то в тесто,
Вечное to pan,
В болото,
Из которого берется
Горящий торф,
Бесспорный гений места.

О торфе мы
С поэтом говорим
На Дзирнаву,
Где сбит
Кабак дощатый,
Поэт кудрями вертит,
Как шаман,
Пьет сок из потемневшего ушата
И повторяет тихо: «Пятый, пятый», —

Когда в конце
На полпути в шалман
Матрос в тельняшке
Сажей на лице
Напоминает
Рожицу из детства,

Я понимаю:
Рига – это бегство
На родину.
В тоску повсюду быть
Без войн и бедствий,

В короткий
Промежуток
Жженой книги,
Страницы три,
Не шире полусуток,

В котором
Шьет фасады Эйзенштейн,
А воинские кони,
Вид их жуток,
Застыли в камне,

Наш каждодневный план
Монтажно сжат:
Вот мы с утра в «Вецриге»
Кусок ватрушки твой
Кладем в карман —
И тут же в диком парке
Кормим уток,

И мертвые всегда в земле лежат,
И все живые,
Как ни странно, живы.

Пустой залив