Алёшка Емельянов - №3

которых будто полк.

И пуль полёт стригущий

рядит листву, как сеть,

достать трофей желая.

Мне б выводок успеть

спасти, следы петляя,

ведя стрелков от нор.

Раж конно-пьяной шайки.

И меж опушек, гор

несусь, ищу утайки.

Усталость, вдохов муть.

Смирит погоню вечер.

И выстрелами чуть

ослаблен и помечен…

Олень

Сезон охот пришёл.

Рога бы скинуть раньше,

оставить плод и жён,

бежать чтоб легче, дальше.

Но нет! И лес – мой дом.

Враги пристали хватко.

Не нужен лис иль сом,

а я желанен сладко.

Сбивая столб дерев-

собратьев и их славу,

цветы, мох, озверев,

топчу сестричек-травы,

бегу, размяв в труху

и камни, и валежник.

Я где? В каком кругу?

Я весь уже не прежний.

Но стихли бой, шаги.

Дышу вполне резонно -

стрелки ещё плохи.

Лишь первый день сезона.

Багровый мёд

Багровый мёд со вкусом цинка

из сот овражного куста

течёт, из устья половинок,

порой питает мне уста.

Преспорный акт, сырое действо

наводят страсть и страх, и хмель.

Твоя услада и судейство

в забавном шоке в токе дел.

Ведь срок пришёл. Хозяин пасек

готов добыть, изведать сорт

и урожай, что ало красит

ладони, губы в свой узор.

Ну что же ты опять вертлива,

иль непривычна, иль скромна?

Пикантна так, тепла подлива

к любовным блюдам, и равна

изыскам, что вкушал не каждый,

не смевший то узреть, принять.

Лишь сомелье влюблённый, в жажде

готов испить опять, опять…

Парк скульптур

Тающий сумрак теплее могилы.

Каждая птаха на прежних местах,

с обликом мощным и гордым, нехилым.

Древние птицы без дрожи в костях.

Каменной грудью и взором открыты

жару, невзгодам. Обид не таят.

Перья ветрами совсем не разрыты.

Снегом одетые в парке стоят.

Где-то вдали уже век не охочий

гривистый лев, чья животная стать

видит цветы у подножья, их хочет,

пастью голодной не может достать.

В свисте морозном и тихом молчаньи

старо скворечники смотрят вперёд,

выглянув из-за стволов на прощанье,

вновь провожают гуляющих ход.

И наблюдая красот перемены,

в зиму метели, а летом – галчат,

в муках терзаясь без записи темы,

в бронзе поэты промёрзло молчат.

Внезапность

Хотел бы увидеть Вас раньше,

до праздника свадьбы, колец!

Я б духом ещё не ослабшим

надел бы на Вас тот венец,

совсем не на нынешню деву,

какой лишь названье "жена",

какая без мыслей и плевы,

без цели, умений. Она

прекрасна и знатна лишь видом

и платьями, тушью, словцом,

но с нею не хочется быта,

быть мужем, а детям – отцом.

Бесцельно-сожительна пара.

На радость лишь семьям родных.

Без счастья, тепла и запала.

Для неодиночеств двоих.

Теперь птице – клетка бетона,

иль рыбе – аквариум, мель.

Явились спасти ль из затона?

Ах, где же Вы были досель?!

Печалящие о великого

Многие люди печалят меня:

с Богом и бесом водящие дружбу,

кто пьёт, чудачит, иное виня,

и получает неслуженно службу;

водит любови за стенкой домов,

новой интригой ломая, калеча

вечну доверчивость душ и умов;

стадом идущие в мнимое вече;

кто обучает дам в крик, кулаком;

кто шкуру, душу мужичьи терзают

ревность-изменами, иль тумаком

высшие рангом; кто меры не знает.

Ох, нетерпимы и те, кто, увы,

близких могильников не навещает,

кто клоунадит с экранов в умы,

рабство труда насаждает, вещая;

девы забывшие скромность и стать,

давшие рубль, что в страхе нищают,

и не забывшие с бедного взять…

Может, кого-то и я злю, печалю.

Красные дни

Месяц прошёл, выливайся

чашей двуручной, смелей!

Вызволить розовь пытайся,

ту, что уж стала спелей.

Дата потока желанна,

чтоб был он вольно излит.

Крась воду, краешки ванны.

Нёбо в волненьи кислит.

Лаской согрею и речью.

В боли не плачь, не тужи.

К ране, начавшейся течи

тесно бинты приложи.

Рядом тихонько побуду.

Как минет буйство крови,

голодно, нежно приступим

к новым этапам любви.

Вселенский закон

Удобный пруд стеклянный.

Зверь топчет зоосад.

Бетонный рай желанный

для расы всей людят,

что ищет сон, уютность,

бесслёзность, пир и смех.

Отдав за деньги юность,

душой оплатит мех.

Уходит в высь иль мели.

Хранит себя дикарь

в окопе тёплой кельи.

Могила тоже ларь.

Весь мир, как соты, гроты,

склады, участок, цех.

Невольный дом природы

для каждого и всех.

Memory

Память – скопление хлама,

выжженный выплеск, салют,

прошлых затей панорама.

Вкусом с дешёвейший брют

нынче, что было изыском

с ранних, цветастых годов.

Будто побитую крыску,

тихо мусолю котом,

явно седым и беззубым,

чуть озираясь назад.

Правила жизни так грубо

рушат ухоженный сад

думок и дел, заселяя

тлёю сомнений, жуком,

что селит тьму, облысяя

мыслей цветенье кругом.

Сводит в единое краски

красный закат, позже ночь.

Сохнет надежды вся смазка.

Вянет ума свет и мощь.

Карточки фото, веселье

ил будоражат, печаль.

Смерть входит в серое тело,

в дух, что измучен и чал…

Великая глубинка

Дырявая ватника ветошь.

По крышам солома и толь.

Гляди на селянскую немощь,

вдыхая поганую смоль

сигарки, дымящей порханьем

из властихвалящих газет.

Морозит холодным дыханьем

за садом древесный клозет.

Дороги разрытые шиной,

где кашица, топь, непролазь.

Поля и макушки с плешиной.

Лишь брага – от быта, дум мазь.

С управой глухой поединок.

Натёртый язык, сбитый плуг.

Подковы на паре гвоздинок

в копытах, как сбитый каблук.

Заезжены шеи. Баб роты

без женскости. Беден массив.

Прелестен лишь облик природы,

который лишь летом красив.

Стада, как худобные рейки.

И гниль, недовес ячменя.

Навоз пропитал телогрейки.

И брань даже тут от шмеля.

А взоры уставше-бесправны.

Сор, сытость даёт огород.

Мне город по телу и нраву,

хоть в нём погряз…нее народ.

Познавшие Бога

Познавший Бога знает,

что нет других богов;

что паству не бросает,

что в злате, тьме потов,

дела и боль зачтутся,

порядок помнит дуг,

что радугой зовутся;

что нет у Бога слуг,

а есть родные дети

из глины райских кущ,

из духа, рёбер клети.

Былой Эдем грядущ.

Впустивший Бога снова

вдвойне, наверно, чист.

Он, внявший тяге, зову,

открыл к спасенью лист

и к чуду, правде, чарам,

жилец снегов, степи.

Единки, тройки, пары

верян – звено цепи.

Да будет сумма света

свечей, глаз, звёзд. Парад!

Что верным дал ответы,

что я им нужен – рад!

Почтивозлюбленная

Троганья плавные, божьи

жадно предчую и жду.