Алёшка Емельянов - №3

Раструбы сняты сапожьи

ею, а платье, узду

стяжек грудных и иное

с дрожью чуть позже сниму.

Вид распаляет живое.

Час наслажденью и сну

выдан хозяином счастья,

магом с корыстью очей.

Выбрана лучшею мастью,

будто бы в дар из вещей,

что передарен бывал уж,

может, не раз уж на дню.

Но я вселепетен, тающ,

может, немножко люблю.

Славная, речи не грубы.

Лёгки витанья, как моль.

Жаль, это платные губы,

ласки, улыбки и голь.

Внереальность

Видал рост туч и травок,

оттенки вод, ветров,

все поры глаз и ранок,

и клетки крови, дров;

знавал тепла окрасы

и космос разных грёз,

ветвистость душ, гримасы,

сплетенья молний, поз;

не знал межи, запретов,

я слышал пыль, зерно;

был мир без зла и бреда,

подобьем счастья, снов;

всего касался взглядом,

имея чувств заряд;

народов ум, наряды,

кажись, я вечно знал;

экстазы, транс покоя,

заход за сто границ,

феерью чуял боя,

когда впускал я шприц.

Регата

Обжат в сыром туннеле.

Толпой теснимся душ.

Войдём во влагу белью

иль выпадем на сушь?

Дрожат теснее стенки.

И красный шум быстрей.

Толчками переменно.

Хозяин ждёт гостей.

Ах, запах там, свет розов!

Как помню курс и пыл,

соседей, шторм и грозы.

Как будто прежде жил.

И голос мне знакомый

кричит и шепчет вновь.

Накат и жар искомы

то в одинокость, вдвойвь.

Без ветра. Ток попутный.

Преград нет поперёк.

Волною общей мутной

плывём, плывём вперёд!

Кто выгнал нас из дома

и в рейс желаньем вверг?

А лодок наших тонны

несутся вниз и вверх.

Что там, в дали взаимной?

Наш путь быстёр, далёк.

Что там: никто, зверинье,

жена иль паренёк?

Газеты

В каждом и "Правда", и "Берег",

с записью ссыльных статей,

даже с колонкой про веру,

с ликами средь новостей.

Вести про прошлую юность.

Зов заголовков сверх строк

про беспределы и глупость,

мать и нещаднейший рок.

Шрифтом порой неумелым

грозно вещают с полос.

Бюстом и ростом ли целым

виден то бес, то Христос.

Выпуски в срок иль до срока

взглядам являются в дни.

Кадры имён, тел, пороков

всем в обозренье даны.

Тексты молитвы, как сметы,

список заслуг, что негож.

Люди – живые газеты

с синими штампами кож.

Гибельность

Рыжим шипением листья

кроют поверхность травы,

пеною с примесью. Выстрел

где-то в кувшин головы,

может, а, может, и в суку,

что покусала ребят…

Осень, вносящая звуки,

хладом щипает круг пят.

Шумность и толп торопливость,

ветхие шторы вдоль рам.

Горлость хрипая, сопливость,

пьяность и дел тарарам.

Пришлое время сезона

вновь баламутит умы

шлюх и поэтов резонно,

дворников, что чуть глумны.

Старое поднято вихрем,

ливнем прибьётся к земле.

Бедность по-прежнему дрыхнет,

вновь обвалявшись во сне.

Гибель склонившимся будет

лёгкой из лёгких наград.

Месяцы лучших погубят,

близя заснежья расклад,

что поукроет и стойких,

бурей сторукой свалив

древы, сараи, пик стройки…

Я же пока ещё жив…

36,6 + 36,7

Вдвоём теплей и мятней,

мёд солнечней, вкусней,

планеты, Бог понятней,

рассвет, фонарь ясней,

родней стыковки кожей,

из ран боль не торчит,

расхожести похожи,

и спирт не так горчит,

уютней край кровати

и пледа гладь, шатёр,

шитьё красивей платьев,

смешней игра и вздор,

нежняшней час, мгновенье,

прекрасней божий гад,

приятней вдох, веленье

и блюд любой расклад,

желтее злата проба,

един душ водоём,

печалей нет и злобы,

когда вдвоём, вдвоём!

Просвириной Маше

Бронежилет

Обвей ремнями плечи,

прильни родней к груди.

Страшны в кровавой сече,

средь пуль твои труды.

И впейся, будто в жилы.

Приму и холод твой,

чтоб трубы, ливер живы

остались, приняв бой.

Прошу, тесней пришейся,

чтоб вдох сберечь от жал,

к спине младой приклейся.

Страх вязко поры сжал.

Под свист осколков-гроздьев

твержу молитвой спич.

Скорей! Иль будет поздним

объятий тесных клинч…

Гедонизм

Земля оббл*денела,

пригрела явных сук.

Продажи лика, тела

под чисто-сладкий звук.

Пирует бал вновь ало.

За новой лестью шот.

Сеть ног китов обняла.

Икона Франклин лжёт

и дарит чудо вспышкой,

как змий слога и смех,

явившийся голышкой,

расправив низ и верх

гостей, влюблённых в похоть.

Творят цветной Содом

служанки, куш и крохи

ища, казённый корм.

Лучи, дымы, раж дела,

разгул и шабаш ведь.

Земля оббл*денела

и будет бл*денеть…

Синтетика

Версии счастий, несчастий -

мы, – манекены меж схем,

сборники лейблов, пристрастий,

блюд накопители, цен.

Дряблые выделки шкуры,

дёшев блескучий их вид.

Лаков подделанный гуру,

хоть и в вещах деловит.

Вычурный каждый проулок,

форма и стелька, покрой.

Звук обездаренно гулок,

хоть и напевов, нот рой.

Ложные копии вздуты

средь бутафорий и лжи.

Сути искусственной мути

вмиг приниматься должны

ясно, почти непреложной

истиной, будто б фетиш,

будто бы заповедь божья

прямо с рекламных афиш.

Замки и моды фанерны,

коим взмолились гурьбой.

Путь до беспутья неверный,

принятый овчей толпой,

знающей па, а не танец.

Гладкий до колкости свет.

Блеск бижутерии, глянец

всех ослепил. Я – аскет.

Киса

Мечутся икры, Отар и тюлень

ищут в горах и в воде свои цели.

Брачные игры, интимие, лень.

Каждому надо протиснуться в щели,

верно пристроить и семя, и ген.

Тополь, каштаны, влюблённые в землю,

сеют. И тем объяснение смен

рас и эпох, и лесов. Сему внемлю.

Жизни закон до простейшего прост.

Вечной природы умно положенье.

Киса, отдвинь распушистейший хвост,

выполним вместе инстинкт размноженья!

No logic

Верные годы ничто не дают.

Ликом тоскующим счастья и чуда,

чую, не вымолишь там или тут.

Знаю, счастливее вор и паскуда,

чем омудрённые книгой какой,

музыкой, музой, казной одарённый.

В бурном потоке жену и покой,

жаль, не увидеть, увы, упоённо.

И оттого стоит жить, как живёшь.

Что предназначено, то и имеешь.

Стройность и лад, миролюбие всё ж

не гарантируют рая средь шеищ.

Теплю надежды любовь распылить,

кою роднейшая встречно поймает.

Нынче ж, пока её нет, буду лить

бель свою в ту, кто её принимает.

Л.Е.

Перед октябрём

Горячих стёкол, брызг

игра мигает разно.

Златой, алмазный прииск

огней то мутный, ясный.

Тем ночь не так темна.

Жираф молчит фонарный.

Дорога так ямна́,

кучна́. Тоска угарна.

Растрёпы, плеши крыш

и грязь на каждых лапах.

Рыжеет блик афиш.