Владимир Берязев - Моя ойкумена. Лирика 1979-2009

Не раскрывайте дольше парашют.
Целуйте змей! Ходите по канату!
Берите самый гибельный маршрут —
Пешком на полюс
иль пешком по аду!

Бессмертье – ложь.
Гниенье – та же ложь.
Судьба мужская на щите червлёном!
И пусть поёт и пляшет молодёжь
В том городе – пустом и зачумлённом.
…Игра с огнём! Не в ней ли бытия
Веками ускользавший смысл неверный?
Как к мачте Одиссей – к скелету нервным
Узлом
Душа
Прикручена твоя!

Кошачий выгиб смел и грациозен.
И блеск смолы сквозь сомкнутость ресниц.
Как смысл твой неприступен и тернист!
Как профиль твой надменен и нервозен.

Какая осень в очертанье плеч,
Какая плавность… Но, увы, в контрасте
Сокрыта суть. Тебе не уберечь
За ленью взгляда – напряженье страсти.

Стеснение тяжелого огня
Разъест однажды эту величавость,
И под тобой затлеет простыня,
И зарево зардеет за плечами.

Так отвернись, разыгрывая грусть…
Ты пропадёшь, а я уж не вернусь.

Нет, я Вас не люблю ни сегодня, ни завтра.
Но зачем же Вы снова глядите в меня?
И зачем этот голос, что волны азарта
Поднимает в душе моей день ото дня?
Это солнечный зайчик шалит безнаказан.
Не пытайте судьбу…
Повинуясь родству,
Приближается шторм,
он моралью не связан,
Он сгибает стволы,
он срывает листву.

Гроза детсада,
бич микрорайона
Малыш Илья
Влюбился тяжело.
Забыта власть,
Заброшена корона,
И думой отуманено чело.

Принцесса неприступна и прекрасна.
Илья красой сражен и осиян.
Увы, но объяснение напрасно,
В ответ одно – «нахал и грубиян».

О, дух мятежный,
Ты рождаешь подвиг!
Перевернув все барахло семьи,
Илья взял шпагу,
полбутылки отпил
Кефиру,
Алый плащ на плечи… и,
Презрев детсад, ушел в тореадоры,
А ей сказал:
– Все кончено, прости!
Прошла любовь.
Завяли помидоры,
Сандалии жмут,
и нам не по пути.

Корабельщик лихой
Развеселые л о дьи
Мастерил, выпускал
На моря Беловодья.
Нос-корму загибал
Над открытостью палуб,
Чтоб от вала лодья
На волне танцевала б.

В Поднебесной стране
Берег облака близок.
В птицекрылой волне
Изогнулись карнизы.
И парит не спеша
Возле облака фанза,
И вступает душа
В поднебесную фазу.

…И – ни лодий, ни крыш.
Сон неясный и зыбкий.
Но припомни, услышь,
Ощущенье улыбки…
Облака, облака
Или волны напева?
И чему-то слегка
Улыбается Ева?

Знаю, доля твоя
И чиста, и бездонна;
Что подъемлет края
Губ заветных, мадонна?
И, пометив чело,
Чуть надменный как будто,
Так же тайно-светло
Улыбается Будда?

Будет! будет рядить
О значении тайны.
Мы-то знаем: что так
В них светает-витает,
Что хранит корабли,
Что дома согревает…
Мы-то знаем с тобой,
Как все это бывает.

Не трожь меня, любимая жена,
Не трожь меня, посланец воли вышней.
Нет, я не пьян. И мне не будет лишне.
Допью. И даже выловлю все вишни
Со дна…
И что мне бог, что – сатана?..

Никем из них душа не спасена…
Я все равно уеду, дорогая.
Нет, не герой…
не спятил…
не другая…
И не твоя – ничейная вина.

Все просто.
И, как водится, одна
Причина…
Ну, зачем ты? Надоело!
Тоска жива.
Вот в этом все и дело —
Она сильнее страсти и вина.

Я знаю – на краю Большой земли,
На берегу арктического моря
Гудит скала,
И северные зори
Над ней колышет сумрачный залив.
По галечнику хрусткому дойду
И, обдирая рыжую штормовку,
Взберусь наверх,
на краешек,
на бровку
И помолчу у моря на виду.

Один лишь миг —
Полярная скала,
Да чаек гвалт
у глаз и под ногами.
Лишь ощутить,
как холоден тот камень,
И как земля огромна и светла.

Разве?
Разве бьют часы?
Это гвозди.
Гвозди всасывает древесина.
Здравствуй.
Ты, знать, будешь
Звезда Немезида.

Молоток или молот
Вбивает те гвозди?
Сизиф или Молох?
Труд не жертва,
А жертвы – не труд…
Что за солнечный город,
Что за странные зданья меня ожидают?
Пирамиды и стелы.
Что за мрачная вышивка черным по белому?
И знаки.
И звезды, как стрелы.

Застарелая родина —
Робкая,
Как снежинка на ощупь.
В нашем веке
Еще дровами топили печи.
В нашем веке
Еще говорили «очи».
В нашем веке,
Наверное, все было проще.
А в прочем?..
Говорите мне «ты»,
Любимые
И нелюбимые люди.
Перелетные руки
Уже улетели к ненастной планете.
Перелетные очи,
Наверное, жажду свою утоляют.
А я —
Удаляюсь.
Я – ветер…
Я утихающий ветер.
Эх,
Как моя мама сказала б:
«Гроза да к ночи».

И вы мне тоже не верьте.
Я сочинитель.
Страшно любил бесплатно проехать,
И вот – изловили
ЭТИ.
И теперь я
Ни знаменатель и ни числитель,
А просто ветер.
А вы меня сдуру снова на «вы»:
«Володя, вы ли?»
::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
Слышите, плахи поют
И гвозди сладостно стонут?
Вы говорите «не стоило»?
Думаю,
Стоило…

Я пришел непрошено незвано
В мир, где травы держат навесу
Сизых рос белёсые поляны.
И лишь солнце трогает росу.

Цедит утро млечный ток тумана,
Тёкот дятла слышится в лесу.
Как войду и что с собой внесу
В тишину, что стынет изваянно?..

Тень тропы… Но поперек пути мне
Капель зернь висит на паутине —
Знать, туман запутался в сети.

Где найти дороги серединной?
Наклонюсь, пройду под паутиной:
Пустяки, но лучше обойти.

Есть ли какое подобье тебе,
предрассветное степи дыханье?
Эта начальная тёмная дрожь, эта остуда в груди…
Вот уже тронуло ветром поля,
колыхнулись овсы и пшеницы,
Облако зреет на гребне зари,
слышится ржанье коня.

Вот уже вновь возникает во мне
в нескончаемом рокоте славы
Давняя-давняя песнь, древняя-древняя жизнь.
Снова мне чудится дивная весть
в набегающем гуле пространства.
Что так далёко поёт? Что так высоко звенит?

А река не полней полыньи.
А погибель не более боли.
Колесо не длинней колеи.
Боже мой, то, что жизнью зовём, —
Точно так же дороже любови…