Надя Бирру - Звезда

Я пережила все тревоги,
все смертные любовь и страсть,
забыты прошлые дороги,
на них мне больше не упасть.

Я полечу, не зная боли,
внизу оставив все дела.
И так всегда парить на воле!..
а люди скажут: «Умерла».

А люди смотрят – и не знают.
Что делать тут? им невдомёк.
И только те, кто так летают,
поймут… и улыбнётся Бог.

Сорвался луч с высоких круч,
Как лезвием прорезав небо.
И растворился в глыбах туч тот светлый луч —
Как будто не был.

Но капля света на траве
Легчайшей тонкой паутинкой
Ещё жила минуты две,
Два мига и – вдруг стала льдинкой.

Лежит в пыли дитя любви, —
И где его тепло и сила?
Дыханье хладное земли
Его в мгновение сгубило.

Никто не в силах оживить…
Но капля мёртвая сверкала,
Как жемчугов холодных нить,
Как грань разбитого бокала…

Как будто осень,
как будто просит
и моросит, непрозревши, утро,
и дикий ветер
нагие ветви
сечёт, как будто.

И серебрится
в полёте птица,
ночная птица в крутом полёте.
А где вы были?
И что вам снится?
Ах, вы поёте?!

Как будто вечер,
как будто встреча,
её продляет ещё минута,
и снова тает
всё, что вселяет
любовь, как будто…

Как я была глупа —
тебя пугала,
как будто вылупилась только из яйца.
Прости, я ничего не понимала
сначала и до самого конца.

Конечно же, во что-то надо верить,
но иногда вдруг вижу, как теперь,
что идеалы все – химеры,
что исключения из правил – не примеры,
что жизнь – сплетение обмана и потерь.

И кажется тогда,
что нет таких законов,
которые нельзя не нарушать,
что самых мелких и нестоящих уколов
не стоит никому прощать.
И кажется тогда,
что нет таких дверей,
в которые бы стоило входить.
И нет таких людей,
и нет таких друзей,
которых стоило б врерьёз любить.

И кажется тогда,
что все слова пусты, —
их вовсе ни к чему произносить,
что нет непокорённой высоты,
которую б хотелось покорить.

И кажется, что все пути —
тот ли, другой —
заводят в тупики.
И кажется, мне не найти
навеки избавленья от тоски.
Что люди друг на друга все похожи,
что вовсе их и незачем жалеть,
что мысли их мелки и чувства тоже,
и чем так жить, то лучше умереть…

Конечно же, во что-то надо верить,
иначе чем же эту жизнь измерить?

Коль веры нет, то цели нет
и нет надежды эту цель найти.
Коль веры нет – дороги нет,
а это значит – некуда идти.

Добра и зла неясные границы
лишь вера помогает провести.
Да, надо верить, если уж родился…
А как иначе жизнь перенести?

Пусть я бездарна, как поэт,
ростки прорезывают почву…
ну, вот, опять сегодня ночью
продолжился старинный бред —

как стон, похожий на рыданье,
как сон, переходящий в плач,
и даже время, лучший врач,
не в силах облегчить страданье.

Люблю тебя сквозь дни зимы,
сквозь всю застывшую пустыню,
ночь не прибавит, не отнимет
всё, что с трудом скопили мы.

Скупцы! Ведь мы с тобой, по сути,
всё экономим, каждый вздох,
который рассказать бы смог,
как трудно жить на перепутье
никем нехоженых дорог…

Я весёлая и красивая,
я добьюсь своего всё равно.
Почему же вдруг обессилела,
точно в мире этом – давно?

Словно все надежды оставлены там,
где девчонкой, не зная о главном,
я с моими друзьями ношусь по лесам,
всё серьёзное видя забавным.

А потом ещё – горы белые,
и в избушке – огонь в печи,
молодая, задорная, смелая,
песни слушаю я в ночи.

По недавним дорогам я мыслью лечу,
возвращаюсь я к ним, возвращаюсь.
Может, просто о прошлом прекрасном грущу,
может, в будущем сомневаюсь?

Но неужто не буду счастливой я?
Неужели взлететь не дано?
Нет, весёлая и красивая,
я добьюсь своего всё равно.

Я не ждала, как жду всегда,
я просто шла – и повстречала,
я, как всегда, тебя узнала,
почти не видя, как всегда.

Опять, опять – сквозь год разлуки,
сквозь тьму других чужих имён,
под музыки зовущей звуки
ты воскрешён, ты воскрешён.

Не обольщайся – это счастье
лишь названо, но не дано,
ведь навсегда разведено
с твоей рукой моё запястье.

Но знай: никто из всех вокруг,
с тех пор, как ты пропал без вести,
не получал в награду рук
с благословеньем сердца вместе.

И знай ещё, что мой закон,
хотя тебя и разлюбила, —
не забывать того, что было,
не предавать родных имён.

Я хочу
давать тебе ласковые имена,
я хочу
идти с тобой рядом и держать тебя за руку,
и хочу, чтобы ты улыбался
или просто смотрел на меня,
и чтобы
тебе как и мне
было
хорошо
и чтобы
ты тоже отведал счастья
и понял,
как это больно,
когда его нет —
ни близко, ни рядом,
а просто
идёт снег,
и ветер,
холодный ветер
обнимает меня
и жжёт, и целует,
а я хочу,
чтобы это был ты…

Ещё не вечер,
но с трудом
свет вьётся в сумраке зелёном
и под дождливым небосклоном
так грустны думы о былом…

Мне страшно верить,
скучно жить,
мне кажется, что чашу боли,
что пригубила поневоле,
мне до конца дано испить.

Ведь блеск наружный —
блеск ненужный,
хотя как пристально-скупы
бывают взгляды неуклюжей
и разноряженной толпы.

О, если б тот, кто, восхищаясь,
мне смотрит вслед, шепча слова,
сумел понять, как я нуждаюсь
в любви!.. что не совсем мертва!

Ну, вот и вечер.
Всё туманней
черты размытого «вчера».
Так пусть же дождь не перестанет —
я буду думать до утра…

Письма листаю, письма твои —
их так много.
О чём они – поди разбери…
не дорога!
Дорога – это путь такой,
им ходят часто.
А где единственный —
твой и мой —
путь к счастью?