Юрий Хейфец - Ежедневник

Увидел вдруг, что царь его – урод!».
Так буду говорить я на Суде,
Всё выскажу и не споткнусь нигде,
И может быть, до самого конца

Речь доведу я волею Творца,
И скажет мне Господь: «Послушай, сын,
Ты глуп, хотя и дожил до седин,
И чтоб ты понял, как ты виноват,

Ступай на землю. Возвратись назад.
Я сделаю теперь тебя царём,
Владыкою в отечестве твоём,
Иди – и попытайся править так,

Чтоб душу ты не погрузил во мрак,
Но если я увижу только раз,
Что отдал ты неправедный приказ,
Что ты живёшь как душегуб и вор —

Не обессудь. Я на расправу скор!»
И в ужасе проснулся я во тьме,
В своей постели и в своём уме,
И зримо ощутил, что замкнут круг.

И нечего сказать мне, милый друг.

Благословляю эти дни
За то, что так светлы они,
За то, что нет такой брони
На свете этом,
Как та любовь, что надо мной
Течёт, как тёк бы Божий зной
Над злой пустыней ледяной,
Забытой светом.

Благословляю эти дни
За то, что так темны они,
За то, что адовы огни
Уже под боком,
За то, что я боюсь того,
Кто не боится ничего,
Не слышит сердца своего
И чёрен оком.

Благословляю эти дни
За то, что просто есть они
И то на солнце, то в тени
Дают мне право
Своей дорогою идти,
Цветы срывая по пути,
И то налево забрести,
А то направо.

Благословляю эти дни —
Не знаю, долги ли они? —
Сжигать мосты повремени,
Судьба лихая,
Не заставляй моих друзей
Мои стихи сдавать в музей,
Где сможет каждый ротозей
Бродить зевая.

Благословляю эти дни
За то, что так светлы они,
За то, что так темны они,
За то, что длятся,
За то, что песенку свою
Я как умею, так пою —
И не желаю соловью
Уподобляться.

Благословляю эти дни
За то, что, боже сохрани,
Они не вторят сатани —
нской пляске века
И тихо шепчут мне: «Держись,
Почаще искренне молись
И до последнего учись
На человека!»

О Господи, введи свои войска!

Не отлипает дуло от виска —
Они, видать, уже неразделимы!
Не кровь течёт по жилам – чистый яд,
И дни и ночи строем, все подряд,
Проходят те пути, что пилигримы
Когда-то проходили: цель ясна,
Но где она? – гадай, не зная сна.

О Господи, войска свои введи!

Земля моя кончается, гляди,
И небеса над ней – сквозная рана,
И все мы, дети бедные её,
Чужое принимаем за своё
И пьём тоску голимую из крана,
Закрыть который если кто и мог,
В безумье выгнан нами за порог.

О Господи, войска введи свои!

Пусть впереди жестокие бои,
В которых мы себя же и положим,
Всё лучше, чем в безвременьи простом
Водой стоячей под пустым мостом
Итожить ноль, как мы его итожим,
То плюс, то минус сватая ему
Невесть зачем, незнамо почему.

Введи свои войска, о Господи!

Не я один прошу Тебя, поди,
Хоть я ни с кем не связан просьбой этой.
На нас лежит отчаянья печать.
Покончить с нами легче, чем начать
Борьбу за нас, всего одной приметой
Надежду в наших душах воскресив:
Верни любовь нам, Боже!
Мой курсив.

Метёт метель, метёт и мечет,
И мечется, и мечет снова —
И выпадает чёт как нечет
В игре моей, где ставка – слово,
Где банкомёт поддался страху
И карта на кон не ложится:
Видать, последнюю рубаху
Сорвать с хозяина боится.

Метёт метель, метёт – и метит
Метлой своей дворы пустые,
И мне, прохожему, не светит
Найти домой пути простые,
И, перемешан, как в стакане
Напиток с крошкой ледяною,
Январь заходится в канкане —
И меркнет небо надо мною.

Метёт метельной маетою,
Молотит медленно и мелет,
А я стою, хотя не стою
Того, Кто всё на доли делит,
Как будто неделим я сроду,
Как будто я – всего основа,
Как будто выиграл свободу
В игре моей, где ставка – слово.

Вари, январь, свою отраву,
Поставь забористую брагу
Да созови ветров ораву —
Пусть чисто выстудят бумагу,
Чтоб строк моих морозным хрустом
Снега держались аж до мая, —
А что ещё назвать искусством,
Я сам не знаю, дорогая.

Что думаю я о любви?

Что нет ничего тяжелее:
Бредёшь по осенней аллее —
А гул разгулялся в крови,
А птицы-надежды парят
В давно позабытых высотах,
И думы в отчаянья сотах
Не копят густеющий яд,
А сердце, лови-не лови,
Подпрыгивает за грудиной…

Что думаю я о любви?

Любовь – это явка с повинной:
Не помнишь, чего натворил,
Но делишь с богами престолы,
Подписывая протоколы,
Где сам себя оговорил.

…не гнали нас, не били, не душили —
Своей охотой саван свой пошили
Мы сами из мешка, что видел в шиле
Спасение своё, всего скорей —
Нас не косил никто под корень, что вы,
Мы сами, наплевав на все основы,
Вдруг сорвались с корней, как с якорей,
Мы сами фарса дух привили драме, —
Мы оказались в разорённом храме? —
Да нет, мы сами разорили храм
Трясущимися радостно руками,
Мы сами шаг за шагом шли веками
В столицу государства Стыд-да-срам —
И вот пришли. И в поиск виноватых,
Весь арсенал ужимок вороватых
Используя, пустились от души.
Мы их найдём. Они за всё заплатят
И жертвою своей законопатят
Все щели в той необжитой глуши,
В которую забившись по привычке,
Мы божий мир опять в дугу согнём
И в два рывка возьмём его в кавычки,
И от греха подальше спрячем спички,
Живя, как ночь за ночью – день за днём,
И твёрдо веря в старую примету:
Кто тьму проходит – в тыл выходит свету.
В лицо ему глядеть – играть с огнём.

Пока добро не победило,
Пока отъявленное зло
Нас атакует в лоб и с тыла,
Да так, что в жилах кровь застыла, —
А что мозги не развезло,
Так это просто повезло.
Пока не всё, что было чёрным,
Покрылось смертной белизной,
И труд, что выглядит упорным,
Занятием пустым и вздорным
Не назван веком нашим сорным,
Что славен праздностью сквозной,
Пока в музеях не пылятся
Любви и веры семена,
И сколько надо, столько длятся
Любого года времена,
Пока сердца для чести живы,
Пока свободою горим —
И эти Пушкина мотивы
Пока ещё боготворим
С тобою мы, – души не чаю
Я в них, поскольку примечаю
За ними волю и покой! —
Пожалуйста, налей мне чаю.
Покрепче – я люблю такой.