Алексей Болотников - Тесинская пастораль. №3

…Угрюмо слушает Юриста бывший тракторист Русик. Натрудив руки и хребет, три года как оставил трактор. Первый год получает пенсию и всякий раз напивается со зла. Или со стыда. За «ихним пособием» стыдно на почту ходить. Стыдно дочке-выпускнице в глаза смотреть: не на что учить дальше. Годы ушли – и силы. Скрывая лысину, и летом, и осенью, на улице и в помещениях носит он приглянувшуюся кожаную кепку. За козырьком хорошо глаза прятать.

За этой кепкой и ветеринаршу Бадальникову не видать. А на людях, вроде, видная. Улыбчивая, глазастая и за словом в словарик не заглядывает. Иных мужиков неизъяснимой нежностью приваживает, а других – как вожжей отхлещет. За эти её способности век ей, видно, в выборных правленцах ходить.

Совсем другая женщина бухгалтер Таисия Крошкина, тоже выборная. «Крошка» – и все тут. Первым впечатлением её за городскую корреспондентку принимают. Или за медсестру скорой помощи. В руках её, преподносимых не менее эротично, чем модельно-подиумные ножки, однако же вовсе не шприц, и не записной блокнот, а вечно что-нибудь невообразимо элегантное: зонтик, например, китайский. И так она способна этим распоряжаться, что уже не остаётся сомнений в её колхозно-управленческой незаменимости.

Ошибочным выбором на управленческие функции призван только завхоз Гоша Ворона. Больший молчун, чем пасечник дядя Череда. И больший скромник, чем памятник в постриженных акациях. Но избран на волне народного восторга, периодично вспыхивающего от его своевременных и прицельных выкриков – на самых пассивных собраниях. Правда, трудно вспомнить, что именно выкрикал его гортанный негодующий рык. Не то «неча нас ужо пужать», не то «надо больше рожь сажать!»

В углу скромно молчала молоденькая телятница Быкодоева.

– …Правление обязано осознавать свою меру ответственности перед народом села за преступное промедление, – ровно и бесстрастно продолжает Юрист. – Осознавать меру и брать ответственность на себя. Это понятно? Кто, если не вы? Вчера, например, вы преступно уклонились!.. И позволили неорганизованной массе совершить несанкционированные деяния! В результате собрание сорвано, анархия победила, а наши благие намерения не достигли цели. Кто оплатит издержки? – Он берёт паузу и медленно обводит взглядом каждого правленца, толи оценивая эффект своей речи, толи гипнотизируя. Никто не поднимает глаз и не торопится оправдаться. Русик массирует кисть руки, немеющей от волнения. «Крошка» независимо покачивает соблазнительной ножкой… Гоша Ворона муслит во рту нераскуренную папиросу. Сам упирается взглядом в стол с таким напряжением, точно изучает материалы последнего Пленума ЦК КПСС. Завгар Редников тоже волнуется и сдерживается с трудом. Ему, завгару, не виноватому ни в чём, все кажутся предателями. И каждому у него готов приговор. И он, завгар, готов приводить в исполнение.

– А какие у вас есть предложения? – неожиданно воспользовался паузой правленец Филиков, агроном артели. – Может, пересмотреть севооборот?..

– … а может, сократить штаты?.. – не удержался Редников.

– …знамо дело… давно пора! – порывается Гоша Ворона.

– Я позволю себе продолжить, – корректно оборвал Юрист активную часть правления, – мою мысль. Надеюсь, господа не обиделись на меня за некоторые претензии? Александр Тимофеевич?..

– Да-да?.. А!.. нет-нет…

Юрист воспользовался паузой, прошелся вдоль длинного конторского стола и, подняв вверх палец, углубился в собственную мысль.

– Надо делать дело. Разговоры – для социализма. А в нашем бизнесе нет времени для пустопорожней риторики. Вы спрашиваете о моих предложениях. и это – правильный вопрос! У меня есть предложения. Точнее, одно. Единственное. А именно, – тут он остановился в торце стола и снова замолчал. Потом быстро оговорился – Но прежде я хочу спросить у вас всех: готовы ли вы принять решение, от которого резко изменится жизнь вашего хозяйства и вашего села?

– В какую сторону? – снова скоропалительно выкрикнул Филиков.

– В лучшую, разумеется, – недовольно ответил Юрист. И тут же не удержался от реплики – Разве я произвожу впечатление грабителя с большой дороги?

– Дальше некуда, – разминая руку, выдавил из себя Русик. – Надо что-то менять.

– Так мы всегда согласны, – тут же поддержала Русика Крошка.

– Да мы всегда единогласно! – не преминула подтвердить и ветеринарша Бадальникова. – Лишь бы зарплату вовремя давали да премию.

– Что ж, – подвел черту Юрист, – мне нравится ваша готовность взять на себя ответственность за судьбу хозяйства. Итак, моё предложение, – тут он снова смешался и внезапно обратился к Савицкому, не поднимающему голову от бумаг, – Моисей Яковлевич, могу ли я… высказать нашу позицию… открыто?

Савицкий, точно просыпаясь от тяжкого сна, поднял недоумевающие глаза на Юрист, перевёл их на Самоварова. И через мгновение оглядел всех членов правления поочередно. Через этот оценивающий взгляд он хотел, как показалось каждому правленцу, понять всю их муку и вселить в каждого веру и решительность. И Юрист прочел этот взгляд. И не заставил себя более ждать.

– Наше предложение заключается в том, что на юридическом языке называется «подлог». Да-да, подлог. Уголовно и административно наказуемое деяние. Но это не должно вас смущать. Так диктуют обстоятельства. Сейчас вы согласитесь со мной…

В это мгновение дверь распахнулась, и просунувшаяся голова Полины Прорехи пробормотала: «Из района приехали. Вас спрашивают» – и тотчас исчезла.

– Но я же просил не беспокоить полчаса! – гневно возмутился Савицкий, но тут же взял себя в руки. – Сан Тюфеич, я думаю все уже готовы взять на себя ответственность за будущее нашего хозяйства и, следовательно, судьбу государства. И поставить свою подпись под протоколом. А? Не слышу!

Самоваров встал, как глиняный колосс из праха, отряхнул пепел с торса и двинул оживленной головой. С опаской оглянулся на дверь и, преодолевая затяжные паузы, сказал:

– Э-э… товарищи… подписать надо… протокол. Другого пути нет. То есть, выхода… Хозяйство на грани краха. и товарищи предлагают нам руку помощи. Как не верти… крути… надо что-то менять. Я лично могу подписать… всё, что дадут… Это моё убеждение. Надо… решать. – И сел, точно рассыпался комковатой глиной.

– А можно послушать проект постановления? – вежливо попросил агроном Филиков. – Какие будут дивиденды?

– Кстати, мы с нашим юристом подумали и о вас, о вашем личном благополучии в новом, возрождающемся хозяйстве, – снова взял слово Савицский. – Вы ведь сами не подумали о себе, когда выкупили имущественный пай и, тем самым, в соответствии с уставом, лишили себя членства в сельхозартели. Не дошло? У нас есть вариант, обеспечивающий ваше место в будущем акционерном обществе. Но об этом поговорим в рабочем порядке. А сейчас к делу…