Юрий Бердников - Вы так прелестны, Юми-сан. Японские женские имена. Азбука любви. Книга девятая

Дочь знания и тонкой красоты ,
насколько же тебе подходит это имя.
Сомнений нет: в местах, где ками чтимы,
душа и мир вокруг неразделимы,
как реки в устьях, лодки и мосты…
Наверное, и свыше ты хранима —
внезапные проблемы на поверку мнимы,
а грозы без конца проходят мимо,
и капли не пролив на яркие зонты.

В просторной хижине на сваях
(для этих мест типичный дом)
расскажешь всё о самураях,
потом умчишься босиком…

Здесь предков часто вспоминают
и, сохраняя статус-кво,
знать чужестранцев не желают,
в штыки встречая сватовство!

В себя уходишь, если вдруг обижу,
и умудряешься не видеть то, что вижу я.
Над влажною землёю воздух неподвижен,
лишь на песке следы, где проползла змея.

В отсутствии побед ничья —
не более чем проиграли оба!
И океан спокойный – западня,
в его глубинах алчная утроба…

В снегу все пристани Хоккайдо,
и даже в Саппоро мороз.
Стрелой летит экспресс Токайдо,
пронзая ночь под стук колёс.

Сквозит лукавство озорное
в глазах студенток у окна.
И вдруг в вагоне только двое —
что с нами делает луна!

Красива. Факт неоспоримый.
Среди богемы до рассвета
на выдумки неистощима —
боишься, могут не заметить?

Дитя любви, зимой и летом
влечёшь юнцов сильней магнита,
конечно, попадают в сети —
но мы с тобою точно квиты?

В саду камней – философ и художник,
а для сестры – диковинный цветок,
на шумной улице представить невозможно,
в горах Ямато – ледяной поток.
Ни с кем я не был столь же счастлив,
и ты же – мой злосчастный рок,
погожий день, и зимнее ненастье…

Чем на себя я гнев богов навлёк?

Легка, как птицы быстрой тень,
светла, как солнца лучик пряный,
назойлива – ну как слепень,
характер, в общем, домотканый.

Как дождик летний, тарабанит,
а в голове сплошной бедлам —
да, с первым встречным не обманет,
сбегу, скорей всего, я сам.

Пусть сакура цветёт лишь день в году,
но этот день особый – созерцанья:
вот облако плывёт, мальки в пруду,
мышей в амбаре тихое шуршанье.

Душа – уже давно с собой в ладу —
нежданное приемлет просветленье:
к чему чужих учений откровенья,
когда есть солнце, ты и вдохновенье?

Меч, зеркало и ожерелье —
пьянят фантазии, как зелье…
Из книг почерпнутые знанья
не отражают истин суть.

Освобождённое сознанье,