Ива Афонская - Ветер странствий. Седьмая книга стихов

Я забыл время детских снов,
видел много других городов,
я пройти столько в жизни смог
и далёких, и трудных дорог.

Был на жизнь озлоблен, как волк,
бит судьбою и одинок,
над виском моим не однажды
век мой – снайпер взводил курок.

Я удачу свою искал,
только в город тот не попал,
но забыть его не могу,
и во сне навстречу бегу.

Припев:
Елисейские поля —
детская мечта моя,
по зелёной вашей травке
там, во сне, гуляю я.
Неужели час придёт:
Бог, судьба иль самолёт
и меня в просторы ваши
вдруг случайно занесёт?

Из страны, где холод, мороз и пурга,
где закованы мы в ледяные снега,
оказались мы в тёплом, прекрасном краю,
и нам кажется – мы оказались в раю.

Среди синего неба и лазоревых гор
голубой разливается моря простор,
и деревья зелёные там круглый год,
виноград наливается, роза цветёт.

Солнце ласково светит с лазурных высот
и искусство, как сад, так же пышно растёт,
как ожившие сны – там стоят города,
не забыть этот край мне теперь никогда.

Только думаешь с грустью – зачем рождены
мы с тобою в сугробах холодной страны,
где полгода дожди и полгода зима,
люди хмуры, как климат, убоги дома.

Как печален вид серых её деревень,
где забор покосился и выправить лень,
где картошка на грядках, не клумбы цветов,
много мусора, как в языке – бранных слов.

Что мы, так же убоги, как наши дома?
Храм наш прост, или вера у нас не права?
Как народ Моисея, оставил нас Бог?
Или тайный какой-то преследует рок?

Наше сердце устало в холодной стране,
где забвение ищут от жизни в вине,
и как будто забытой мелодии тон,
нам Венеция снится, как сказочный сон.

Зелёная вода каналов
манит таинственною мглой,
играют отблески опалов
под изумрудною волной.

Блеск той волны подобен блеску
венецианского стекла. 2 2 Венеция славится своим знаменитым венецианским стеклом.
Как лик мадонны с древней фрески,
красой небесной ты влекла.

Ты – Незнакомка, 3 3 Имеется в виду героиня стихотворения А. Блока «Незнакомка» та же тайна,
средь карнавальной суеты 4 4 В Венеции происходит самый знаменитый карнавал в мире – Венецианский карнавал.
таишь под маской не случайно
свои волшебные черты.

В тебе слились все сны поэтов
и все художников мечты.
И для всего большого света
ты – вечный символ красоты.

Веслом отталкивает лодку
изящный чёрный гондольер, 5 5 По каналам Венеции плавают лодки называемые гондолы, управляющие ими называются гондольеры
привлечь пытается красотку
игрой изысканных манер.

Гранит мостов, каналов, зданий,
насквозь промокший, тёмно-сер.
Певучи все слова признаний,
любезен каждый кавалер.

Здесь о любви любое слово,
здесь, лишь в Венеции одной,
в мужчине каждом – Казанова,
мадонна в женщине любой.

Крылатый лев в когтистых лапах 6 6 «Крылатый лев» – мифическое существо, символ Венеции. Его изображения встречаются всюду в Венеции.
удерживает гордо власть,
Гермес 7 7 Гермес —покровитель Венеции, в Древней Греции был одновременно богом торговли, путешествий и воровства. Венеция была крупным портом и торговым центром, городом мореходов и купцов, и одновременно в ней процветало (и, как гласит молва, процветает до сих пор) воровство. Кроме того, многие памятники искусства Венеции были силой увезены (т.е. сворованы) венецианцами в других странах. шныряет, чуя запах,
где можно что-нибудь украсть.

Дворцы заснули, поступь дожей 8 8 Дож – название правителей Венеции в эпоху Ренессанса.
припоминая в сладком сне.
Торговых улиц шум тревожит:
там жарко спорят о цене.

Так много уличной торговли,
что облик твой в толпе исчез.
Но в древности была не той ли?
Ведь покровитель твой Гермес.

Ничто красы твоей не рушит.
Пусть скажет мещанин, смеясь,
что море здесь не чище лужи,
в твоих каналах – вонь да грязь.

Но мы не думаем об этом,
в плену волшебной красоты:
ведь мы научены поэтом
стирать случайные черты. 9 9 «Сотри случайные черты, и ты увидишь: мир прекрасен». А. Блок

Я проснулась в Венеции дожей,
моросил над каналами дождь,
в карнавальном костюме прохожий
на кого-то был странно похож.

Там, во сне, или только в тумане,
уходили под воду дома,
жизнь причудлива, словно в романе:
что ни шаг – то дворец, то тюрьма.

Как кружение чёрной гондолы,
поворот её не предсказать:
ждут отравленной шпаги уколы
и манят из-под маски глаза.

Как ночные виденья, в тумане
проплывают вдали острова,
звякнет счастье монеткой в кармане,
тут же в воду упав с рукава.

Что ж, пускай непонятно ни слова,
что поёт сладкозвучный певец,
и куда же шальная гондола
увезёт нас с тобой под конец.

Пусть придётся обратно вернуться,
повседневность нести нелегко —
как прекрасно заснуть – и проснуться
где-то там, далеко-далеко.

Я проснулась в Венеции дожей.
Отражаясь в осколке стекла,
жизнь на нашу была не похожа,
но, в каких бы веках не текла:

Неизведанна жизнь – и не нова,
и загадок полна, и проста…
Вон – усталый вздремнул Казанова,
опершись о перила моста.

Город какой-то мне снится во сне,
город, каких наяву не увидишь.
Может – Венеция, может быть – Китеж,
снова и снова приходит ко мне.