Ива Афонская - Ветер странствий. Седьмая книга стихов

Я просыпаюсь – и в утренней мгле
видятся башен его очертанья,
Память, откуда в тебе эти зданья?
Может, и города нет на земле?

Нам для чего посылаются сны?
Может, напомнить о жизни забытой,
в той, предыдущей, мраком покрытой,
жили мы там и вернуться вольны?

И почему блеск чужих городов
нас заставляет томиться в печали,
словно давнишних знакомых, встречаем
пристань чужую, ступеньки мостов?

Видя картину на чьей-то стене,
вдруг узнаёшь ты знакомые крыши:
Это Венеция там или Китеж?
– Город, который ты видел во сне.

Время, ты несёшься все быстрее,
но когда-то, на закате дня,
станем мы мудрее и добрее,
все дороги на земле пройдя.

В нашей жизни, стужами богатой,
неизменно всё же быть весне.
Наяву увидим мы когда-то
город, нами виденный во сне.

Под небом голубым и ясным,
где горный кружится орёл,
цветок Флоренции прекрасный 10 10 Символ города Флоренции – цветок лилии.
на злато Медичи 11 11 Медичи – богатый купеческий род, правивший Флоренцией, благодаря меценатству которого и стал возможен расцвет искусств, называемый «флорентийским возрождением», давший миру множество замечательных мастеров, Боттичелли, Микеланджело и многих других. расцвёл.

Старинных замков мощь и строгость,
суровых башен красота
хранят о славном прошлом гордость,
таит величье простота.

Сохранено бессмертным чувство
волшебной кистью и резцом,
ведь стало ремесло искусством,
искусство – нашим ремеслом.

До вечности одно мгновенье
здесь мерили на взмах весла,
и гениальность вдохновенья
влагали в формы ремесла.

Кузнец, ваятель и литейщик,
художник, зодчий и гончар —
творите вы не просто вещи,
а красоты чудесный дар.

Над городом благословенным
тень Аполлона пролегла.
Богиня красоты из пены
восстав, под кистью ожила,

бессмертна стала на картине, 12 12 Имеется в виду известная картина Боттичелли «Рождение Венеры».
и духа горнего полёт
на фреске, в мраморе и глине
сквозь времена до нас дойдёт.

Собор воздвигнут в центре града,
касаясь куполом небес.
Неизъяснимая отрада
нисходит тихо в сердце здесь.

Приди сюда в тоске и горе,
под гнётом пережитых лет:
Санта Мария де ла Фьоре 13 13 «Санта Мария Де ла Фьоре» – в переводе «Санта Мария с цветком» – главный собор Флоренции, названный так, потому что на портале изображён цветок лилии, одновременно символ города и средневековый христианский символ чистоты Девы Марии. Этот собор считается вторым по величине в Европе после собора Св. Петра в Риме.
спасёт тебя от груза бед.

Иду, не верю, неужели впрямь
я вижу Рим, великий Рим, священный город?
Но раз сюда приводят все дороги,
то и моя должна была прийти.
Когда-нибудь сюда приходит каждый,
найдя в своей душе свой вечный Рим.
Как странно видеть камни и колонны,
которым уже два тысячелетья,
и эти камни видели когда-то
иное, удивительное время,
эпоху гладиаторов, рабов,
Тиберия, Горация, Катулла.
Всё это так безмерно далеко,
что кажется нам сказкой, но спокойно
мы видим камни, видевшие их.
И потому обломки древних храмов,
величественней, чем собор Петра.
Есть красота своя руин античных,
волнуя сердце, возвышая дух.
Устав и от жары, и от блужданий
по городу, сажусь на камень, что
когда-то, может, был частицей храма,
его рукой касался, может, Цезарь,
а я сижу, жуя свой бутерброд.
И думаю: здесь всё огромно слишком,
и город сам, и все его соборы,
и круглая арена Колизея.
В погоне за величием имперским
строитель чувство меры потерял.
Не строили так греки-демократы:
имперский дух – тоталитарный Рим.
Тот, кто его построил, был уверен:
не город он возвёл – вершину мира,
священную столицу всех религий,
и будет так навечно. Каждый камень
на мостовой, и каждый дом и мост —
все подтверждают: так строитель думал.
В нём есть монументальность всех империй,
И перед ней песчинка – человек.
Империи величье и громадность
воплощены в громадности дворцов,
в богатстве и помпезности убранства.
Всё потому здесь сделано гигантским
и слишком подавляет человека,
ничуть не приближая к небесам.
Чем больше храм – тем меньше человек,
а Бог всё дальше, выше, недоступней.
Здесь слишком много собрано всего:
дворцов, мостов, картин, соборов, статуй,
что всё и не уместишь в голове,
на сотню городов бы их хватило,
как будто Рим не город – целый мир.
И нет такого города на свете,
хранящего в себе сокровищ столько,
есть много городов, но Рим один.
Здесь можно жить всю жизнь —
и за всю жизнь
не обойдёшь весь Рим, великий город,
и не осмотришь всех его соборов.
Но умереть нельзя, не видя Рим.

Мост Ангела. Рим. Серебрится луна.
И в зеркало Тибра глядится она.
Спят люди и боги – ночная пора,
дух Цезаря спит и святого Петра.
И лишь на мосту белых ангелов строй
на страже стоит, охраняя покой.
Их крылья из камня белеют во мгле,
и я, и они – мы одни на земле,
не спим в час полночный. С тоскою своей
брожу среди ангелов, как и людей.
И звёзды над городом вечным горят,
о вечном, высоком со мной говорят.
Вдруг вижу – во мраке упала звёзда,
и там, за мостом, не увидеть – куда.
Во тьме озарились своды небес
таинственным светом нежданных чудес,
послышалась музыка сфер неземных,
и вот я увидела, как среди них
ещё один ангел возник, но живой,
чуть-чуть шевелятся крыла за спиной.
Во мраке сиянье его белых крыл,
а римские ночи чернее чернил.
Присел на мосту он у самых перил,
задумчиво голову набок склонил.
В руках его – пёрышко, склянка чернил,
пером он в тетрадке слова выводил.
Тот ангел Поэзии ангелом был,
и перья его чудодейственных крыл
держали в руках и Сафо, и Шекспир,
недаром же звуки божественных лир.
Вергилия, Данте и Пушкина тень
касается мраморных этих ступень.
Но может быть, просто привиделось мне,
сон чудный приснился в чудесной стране,
мой ум сумасшедшим бывает порой,
то каменный ангел, не ангел живой,
и всё это – воображенья игра?
Но – в руки летит мне перо из крыла!