Василий Макеев - Избранное. Том 1. Стихотворения

Повила паутина траву,
Затаили деревья кручину,
И нечаянно осень в листву
На заре уронила лучину.

Запылали леса в синеве
Неуемным вселенским пожаром,
И на выцветшей дикой траве
Паутина, как гусли, дрожала.

Но дожди над бедовой страной
Сбили наземь бурливое пламя.
Да раздул его ветер степной,
Загорелась листва под ногами.

Зашуршала, свиваясь, трава,
Забелелись нагие березки,
И зима, предъявляя права,
Мелким инеем вышила стежки.

И снега повалили потом,
И метель на загумнах скулила,
Но, питаясь подземным огнем,
Еще долго горела калина.

Гулящая осень обила пороги
И красной листвой наследила вокруг.
Еще на болоте ей белые ноги
Глубоко порезал отпетый лещуг.

Заря на полянах рассыпала бусы,
Но день их склевал без окольных речей.
Забыли про лето качалые гуси,
Гогочут над горем летящих гусей.

Иду по тропинке вдоль желтой канавы,
Грущу под жужжанье заблудшей осы,
Что больше не встанут хохлатые травы
Под пьяную руку гремучей косы.

Лиловые тени в затоне застынут,
Закутают вербы туманом лицо,
И солнце опустится спелою дыней
К сутулой горе на большое плечо.

И вот уже вечер колышется рядом,
Плотвой в камышах серебрится луна,
И я возвращаюсь бестрепетным садом
На кружку домашнего злого вина.

А позднею ночью, проснувшись в тревоге,
В избе не зажгу золотого огня:
Гулящая осень обила пороги
И жалобно смотрит в окно на меня.

Через палых листьев плесы
Сквозь прозрачный сирый вечер
Я пришел проститься, осень,
До грядущей доброй встречи.

Я пришел просить прощенья
И еще просить пощады
За невольное прочтенье
Тайных мыслей листопада,

За полянные покосы,
За заросшие канавы.
Я пришел проститься, осень,
До грядущей доброй славы.

Но недаром мне запали
В сердце тихие картины:
Удивленно смотрит в дали
Красный выводок калины.

Дремлют гуси у колодца,
Солнце вылилось на перья,
И ветла пугливо бьется
В золотых объятьях хмеля.

Я пришел проститься, осень,
Тянет сумка за плечами,
Над горою тает просинь,
Оплавляется лучами.

Прямо с отчего порога
Ухожу я – что за мука! —
Будь не скатертью, дорога,
Будь не вечностью, разлука!

Семь погод на земле, семь погод:
Листопляс,
листолет,
листоход…
На реке и над гарью болот —
Семь погод, семь погод.

Семь рубах на дубах порвались,
Семь ребят без рубах родились.
То-то осень то пляшет, то пьет —
Семь погод, семь погод.

Семь свечей догорело в избе,
Семь ночей я мечтал о тебе,
Но на сердце твоем в свой черед —
Семь погод, семь погод.

Был бы я семи пядей во лбу,
Я бы, может, попятил судьбу,
А теперь на меня, что ни год —
Семь погод, семь погод.

До седьмого колена родня
Ни о чем не грустит у меня,
Переносит привычный народ
Семь погод, семь погод.

Коль я в жизни почувствую миг,
Что грядет неизбежный семик,
Возглашу через вытланный рот:
– Семь погод, семь погод!

Семь погод на земле, семь погод:
Листопляс,
листолет,
листоход…
То-то осень то пляшет, то пьет —
Семь погод, семь погод.

В деревне гульбой встречают
Своих дорогих и близких,
От радости истово плачут
И в горнице ставят столы.
Сначала расспросят о жизни,
Проведают об удаче,
И гость поневоле хмелеет
От почести и хвалы.

Посадят его средь старших
В передний просторный угол,
Придвинут к нему свинину
И бархатные кисели.
Разносчик поднимет чарку,
И чокнутся друг за друга,
За долгие те дороги,
Что к родине привели.

Гульбе подобает удаль.
Гармошка прибавит злости
И на ноги всех поставит,
Мелодией окрыля.
Платки зашумят, как ветер,
Полы затрещат, как кости,
А кто-то, глядишь, на лавке
Выписывает кренделя.

Эх, родина гулевая!
Гуляем, кто сколько сможет,
Забудем про все разлуки,
Невзгоды и холода…
Придут под окно гляделки,
И, если приезжий молод,
Одна среди них бывает,
Как правило, молода.

Он выйдет к ним с угощеньем,
Попотчует лютой водкой.
А пьющий ты иль непьющий —
Но гостя в глаза хвали.
А если уйдет приезжий
С податливою молодкой —
Следы заметут, как снегом,
Поникшие ковыли.

И что между ними было,
И что между ними стало —
Они все равно у жизни
Разрезанные ломти.
Гуляла, плясала юность
Румянее краснотала,
Да если бы можно годы
С ног веничком обмести!..

Ни думу не думать, ни горя не знать бы,
Но я необычной тоской поражен.
Друзья мои справили славные свадьбы,
Торопятся жить и одаривать жен.

Кто любит за душу, кто любит за косы,
А я головой зарываюсь в листву.
Сосватай мне, ветер, премудрую осень,
Я век свой короткий за ней проживу.

Пора ожениться лентяю Емеле,
Забыть про полати и черствый калач.
Я стан опояшу серебряным хмелем,
На плечи накину калиновый плащ.

Держись, золотая, держись, налитая,
Красуйся собою в зеркальном пруду!
По жгучей крапиве, по буйной отаве
Я отроком светлым на свадьбу приду.

С тобой мы поладим, сведенные ветром,
Поладили ныне, поладим и впредь.
По белому свету гулебно и щедро
Пойдем мы печалить, и славить, и петь.

Когда же, заботы свои позабросив,
Я мирно усну над пустынным прудом,
Закатной листвой осени меня, осень,
Оплачь меня, осень, горючим дождем.

Чтоб долго под эту покорную горесть —
Ты только очнуться меня не зови —
Мне явственно снилась печальная повесть,
Чудесная сказка о нашей любви.

Чтобы стал навеки удивленным,
На всю жизнь улыбчивым в беде,
Приплыла на месяце червленом
По ночной неслышимой воде.

Где была так долго и далеко?
Но далеко где бы ни была —
Подошла, как к берегу осока,
И своей косою обвила.

В свете звезд высоких и венчальных,
У весенней нежности в плену,
Я в глазах раскосых и русальных
Золотой кувшинкой потону.

Чтобы ты с зарей не спохватилась,
Не остыла сердцем изнутри,
Дай же мне неслыханную милость —
Слушать твое сердце до зари.