Василий Макеев - Избранное. Том 1. Стихотворения

Не жди благодатной и тихой погоды,
Не верь пересудам – я страстно здоров.
Веди прямиком через пни и колоды
В степные напевы полынных ветров.

Пускай горожанином стал я по праву,
Но нынче бы, нынче – упасть впопыхах
Цветком головы в молодую отаву
И пить – не напиться росы в лопухах!

По вас я скучаю, степные станицы,
Там время проходит своей чередой:
Связали туман камышовые спицы,
И ливни грибные прошли вперебой.

Еще я желанный в крестьянских усадьбах.
На свете мне многое надо сберечь.
У старых друзей побываю на свадьбах
И выпью за счастье, и выскажу речь.

Ты стала счастливой, крестьянская доля,
Ты стала богатой, державная Русь!
Но белого света и чистого поля —
Боюсь, что не хватит мне скоро, боюсь!

Никто на худом меня слове не словит,
Никто не укажет иной колеи.
Тревожная молния гневно заломит
Над кручей трескучие руки свои.

И выпадет осень…
Откроется холод…
И станет пустынно полянным стогам.
Седая травинка залезет за ворот.
Дрожащие листья приникнут к ногам.

Уже не успеть на парные рассветы,
Но пахнет дождем из широкой степи.
Спеши же ко мне, деревенское лето,
Смятенное сердце мое укрепи.

Сыплет лето на простыни плеса
Белый пух с тополиных бровей.
На околице после покоса
Терпко вянет метельный пырей.

Тени падают кучно и рябо
На трескучие остья жнивья.
На мостках скособоченных баба
Наклонилась над гулом белья.

Выше хутор, как вымерший улей,
Озирает свой ситцевый край.
Только ласточка черною пулей
С проводов залетела в сарай.

Ковыляет по полю повозка,
Дразнит перепел строгую тишь.
Вот и солнце желтеющим воском
Заливает околыши крыш.

Густо квасится мгла за порогом,
Бьет осины зеленая дрожь.
Знать, ударит об стенку горохом
Ввечеру вызревающий дождь…

Но покамест безмолвствует хутор,
И зарница над рожью зарит…
И за всех – на столбе репродуктор
О страде полевой говорит.

Скажи мне, рябая крушина,
Какая стряслася беда,
Кого в эту ночь сокрушила
Упавшая в омут звезда?

Кого в эту ночь закружило
Немым половодьем тоски,
Кому вековая кручина
Сурово сдавила виски?

Чужой ли он мне и далекий,
Родня по крови и весне?
Какие свершилися сроки
В безмолвной его стороне?

Иль, может, ничто не вершила
Падучая эта звезда.
Скажи мне, рябая крушина,
Кого же так жалко тогда?

Но что бы меня ни страшило
В моем неприметном краю, —
Повинно склонила крушина
Рябую макушку свою…

Дома с утра смыкают ставни.
Безлюдно в хуторе… Жара.
Стрекозы падают в отаву,
Как солнечные веера.

Усталый лес уходит в тайну,
С грехом и дрожью пополам
Готовит тишь – исповедальню
Добра не помнящим дождям.

Осинам даже неохота
Платки поправить на плечах…
Но все равно ночами кто-то
Находит звезды в лопухах!

Бессонница мучит, бессонница мучит.
В колхоз бы пойти в сторожа…
Над белой водой на подковах излучин
Всю ночь камышинки дрожат.

И в небе луны ослепительный лемех
Скучает на звездной стерне.
Обманутый ветром в осенних разменах,
Расплющился лист на окне.

Пока позабыты денные боренья
И утренний дождик прощен,
В затишье о чем-то тоскуют деревья,
Но спрашивать стыдно – о чем.

Зачем добиваться прямого ответа,
Зачем бередить и жалеть?
Тоскуют о том, что не каждое лето
Плодами дано тяжелеть.

Сижу на бревне, у села на отшибе,
Веду я с бессонницей речь.
Зачем я себя берегу от ошибок,
И нужно ли в общем беречь?..

И всех, кто осмыслил протяжное время,
Кто думы свои сторожит,
На целую ночь за денные боренья
Бессонницей жалует жизнь.

Проливные дожди желудевого лёта,
Перестук-разговор торопливых подвод.
И последнюю дань горьковатого меда
Оставляют пчеле на весенний разлет.

На колхозной бахче опустели уплетни,
Не слыхать за рекой шалопутных коней,
Чуть звенят на ветру камышовые песни.
И сушеный табак убирают с плетней.

И когда только ночь над деревней наметится,
Перекинут дома световые мосты,
Опускаются сны одинокого месяца
На ковер-самолет перелетной листвы.

Шуми, листва, на яблонях понурых,
Косматый ветер, в ставенки стучи!
Вчера осенним холодом пахнуло
От чернобровой пристальной ночи.

Шуми, листва, и солнцу поклоняйся,
Тропинок вязь таи и затеняй,
Покуда дождь – бродяжка голенастый
Не прибежал по новым зеленям.

Настанет час осеннего паденья,
И сбросит сад резную чешую,
Но хорошо под лиственной куделью
Держать высоко голову свою.

А дымный вечер встанет из канавы,
Затихнет шум испуганной листвы,
Слышней хрустят повысохшие травы,
Смиренней думы вольной головы.

Когда заря на крыльях петушиных
Над кровлей леса сядет на насест,
Горчавый запах бешеной крушины
Неуловимо чудится окрест.

Тогда мирюсь с осеннею печалью,
Рву паутины липнущую нить
И жизнь свою ничем не отличаю
От той, что в листьях тихо гомонит.

Уж не жить мне в поле или в хате,
Уж не спать мне в сене или в жите,
Уж как в темном лесе не пахати,
Уж как красну девку не любити.

Разве счастья в детстве не сулили
И дожди, и синие апрели,
Но с годами счастье расточили,
Научили плакать на свирели.

И мечусь, как маятник грошовый,
Чью-то душу песенкой потешить.
Что с того, что волос камышовый,
Если частый дождичек не чешет.

Никому мой заговор ресничный
Бестолковой ночью не приснится.
Как хотел я сделаться лесничим
И держать за пазухой жар-птицу!

Но случилось то, что получилось,
Не по доброй прихоти и воле
По дорогам счастье покатилось,
Как шальное перекати-поле.

И не жить мне в поле или в хате,
И не спать мне в сене или в жите,
Как и в темном лесе не пахати,
Как и красну девку не любити.