Василий Макеев - Избранное. Том 1. Стихотворения

Не от белого снега душа отбелилась,
И оттаяли губы не с печного тепла:
Это ты оказала великую милость,
Что меня под высокую руку взяла.

И отныне я твой неприкаянный данник,
Только что же дарить мне в чертоги твои,
Если сердце мое обкусали, как пряник,
Суматошные жрицы расхожей любви?

Не однажды в судьбе я терпел пораженье,
И, наверное, мне до сих пор поделом,
Что не хочешь вручить мне ярлык на княженье
В милосердном, в отходчивом сердце своем.

Но поверь моему немудреному слову,
А не хриплым, завистным голосам воронья:
Если грянет беда, то по первому зову
Положу свою душу за душу твоя.

Ты не вправе сама предаваться расколу,
И на клятвы, что я, как молитвы, творю,
Ты рукою своею, опущенной долу,
Что даруешь мне – жизнь или гибель мою?

Когда ты от меня бесстрашно и надменно
Полынь горчащих слов уносишь на губах,
Ты не любви бежишь доверчивого плена,
Бежишь меня не в поисках забав.

Но ты бежишь того слепого подозренья,
Как облачная тень за краешек земли,
Что к нам в недобрый час вдруг явится прозренье:
Неужто мы любви не обрели?

Твоей печали я не истинный виновник:
Ведь там, где ты бежишь, влекомая судьбой,
Любимый мой цветок – степной белоголовник —
Качает вслед пуховой головой.

Когда захочешь мне вернуть свои тревоги
И чашу до конца любовную испить,
Осиновым листом застынешь на пороге —
Я помогу порог переступить.

Я псам бездомным больше не родня,
Не чую больше изморось спиною,
Отныне есть жилище у меня,
И женщина веселая со мною.

Ей от меня не нужно ничего,
Не нужно знать, что я собою значу,
Она не прячет сердца своего,
Но я его на будущее прячу.

На черный день, наверно, берегу,
Как мудрый пес диковинную пищу,
Чтобы она в разъятую пургу
Нашла дорогу к моему жилищу.

И я молю все время об одном:
Пускай печаль глаза ей не туманит…
Когда мне силы дверь открыть не станет,
Не дай ей бог заплакать под окном!..

Никакому в мире соловью
Так не пелось с ночи до рассвета.
Знал бы бог, как я тебя люблю!
Только бога не было и нету.

И звучит по-старому струна,
И душа слагает виновато,
Что навек другому отдана
Ты и в этой жизни без возврата.

Потому – таи иль не таи —
Наш союз охаят и осудят,
И высоконравственные люди
Перемоют косточки твои.

Но у песни крылья не отнять,
Не осилить волею чужою…
Лишь бы ты у моего огня
Отогрелась зябкою душою,

Приоткрыла робкую свою
Соловьиной ласке и привету…
Что с того, что не было и нету
В мире бога?
Я тебя люблю!

Не на мосту, не у перил
Прощались мы с тобой,
А в изголовье у могил,
Где вянет зверобой.

И там в закатной тишине,
Откуда нет дорог,
Ты подала на память мне
Лазоревый платок.

На том платке простая вязь
Без вызова векам, —
Что в здешнем мире разойдясь,
Соединимся там.

И ты была лицом – как снег,
Белее покрывал,
Что я не знал ни год, ни век,
В котором тосковал.

Как будто в древние года
Раздора и тревог
С посадской женкой навсегда
Прощался скоморох.

Прощался с милой у могил
Не на веселый лад,
А это значит – тоже был
Ни в чем не виноват.

А если был – не утаю —
В скитаньях мой удел,
Похитить молодость твою
Я первым не посмел.

Но письменами на платке
Клялась ты в первый раз…
А кто-то шел невдалеке
И плакал не про нас.

Далече прометелила зима.
В груди тесно от нежности и воли.
И полнятся любовью закрома
Души моей, растерянной дотоле.

И ты, простив мне зимние грехи,
Забыла ныне жалобы и пени,
Приносишь в мою горницу стихи
Букетами нерыночной сирени.

Как хорошо в согласье и ладу
Цвести лицом для радостного друга.
Ведь знаешь ты – я больше не уйду,
Не опояшусь висельною вьюгой.

Пусть от природы я не скорохват,
Грустить тебе со мной не приведется..