Василий Макеев - Лепота

Веснушчатая, с клейкими листами,
Стыдливо нянча вязкие плоды,
Крушина оголтелыми кустами
Заполонила сельские сады.

Пугала всех прогорклою судьбою
И не пускала пташек на постой.
И круг нее любовью иль гульбою
Не занимался исстари никто…

Я в юности крушиной восхищался,
Чтил хуторской загадочный анчар.
А ныне мать крушиной красит яйца,
Чтоб на погосте род не заскучал.

И в новый век, что плоть земли терзает,
Ни удержу не зная, ни преград,
Моя крушина так же вымерзает,
Как стужею побитый виноград.

Под карнизом ресниц,
Как капели – глаза,
Хоть губами тихонько бери.
Окатила меня огневая слеза
Уплывающей в полночь зари.

У тебя же давно не девичья боязнь.
Ты не склонишься веткой ольхи.
И на плечи мои расплескала, смеясь,
Холодеющих рук родники.

Не понять мне вины, не занянчить беду,
Что к тебе напрямик привела.
Как же я от тебя без печали уйду,
Если ты без меня весела?

Не за то я боюсь, мой отчаянный друг, —
Мне по сердцу твоя прямота, —
Просто в мареве встреч и хороших разлук
Я теперь без тебя – сирота.

И молчаньем меня не кори, не казни,
Все равно ты поймешь наяву,
Будто я в красновесельной лодке зари
Над твоей головой проплыву.

Все равно в колыбели задумчивых лет
Ты моей не представишь вины.
Лишь на камушке сердца останется след
Набежавшей вечерней волны.

Вот опять от моей простодушной черты
убегает твоя колея.
Колдовская, жестокая, милая – ты
Среди прочиx моих – не моя!

Я шепчу про тебя в муравейнике сна,
Ты по трепету губ улови,
Как с тобою теперь мне открылась она —
Бескозырная карта любви.

Свистнул во поле сурок.
Пар куделит у дорог.
Робкий отрок-несмышленыш —
Март написал на порог.

Залежались от пурги
По оврагам пироги,
Солнце в небе растеряло
Скороходы-сапоги.

Ждет замшелая стреха
Воробьиного стиха.
Носит белые знамена
На плечах своих река.

У меня с утра как раз
Зачесался правый глаз:
Скоро милую увижу
Без рискованных прикрас.

Я скажу ей направдок:
– Видит дьявол или Бог,
Надо сызнова поладить…
Свистнул во поле сурок!

В начале хладного апреля
Еще природа скуповата.
Пичуги плачут еле-еле
На снег в лощинах ноздреватый.

В ночи к кому-нибудь придраться
Морозец муторно стремится.
Стволы березок шелушатся,
Как щеки справной молодицы.

Капели плавно отсопели,
Пошли прощанья-провожанья,
В начале хладного апреля
Душа исполнена желанья.

И я, как голубь бесполезный,
Полуоблезлый и скулючий,
Спешу к тебе – еще болезный,
Но непростительно живучий.

В моем краю березы кособоки
И не похожи станом на свечу,
Они по-вдовьи вечно одиноки,
Лишь ветер прикасается к плечу.

В моей степи комолые курганы
Хранят в груди былинную войну.
На них ночуют тучные туманы,
Росою орошая старину.

Течет моя речушка-невеличка
Бог весть с какого сонного угла,
Ее врасплох осенняя синичка
Листвой с вербы́ пугливо подожгла.

Мой сад угрюм
и в старости запущен,
И соловьями напрочь отзвенел.
Он будто в воду стылую опущен
И до бровей давно затравенел.

Пустынна непроезжая дорога,
Чулан мой пуст,
не топлено жилье,
Чадит пригрубок, горница убога,
Но это все природное, мое.

Пусть не гребу деньгу кривой лопатой,
Не хлопаю удачу по плечу,
Глаз не алмаз и голос мой хрипатый,
Зато пою и славлю что хочу!

Далеки от меня сентябри,
Лебединая грусть нипочем.
На затылке – папаха зари
И секира луны – за плечом.

Да озерный мой смех по полям,
Да осоковый сон на ветру.
И черемухи в косах полян
Расцвели для меня поутру.

Далеки от меня сентябри
И капели оттаявших звезд.
У меня хороводит в крови
Гулевой шумовой вербохлест.

И улыбка его молода,
И слова у него горячи,
И в его уходящих следах
Тишину караулят ключи.

Покоримся же первой любви!
Нас помолвила с ним не беда.
Далеки от меня сентябри,
Далеки от него холода.

И пускай от расцветших полян
До высоких заманчивых звезд
Мои песни несет по полям
Гулевой шумовой вербохлест!

По полыни, по крапиве, по отаве
Я ходил и не обидел никого.
Разве плохо, что о счастье и о славе
Я мечтал не ради счастья самого?

И о девушках нимало не жалея,
Их причуды я и мысли не знавал.
Ради липкого коричневого клея
Я веснушчатые вишни целовал.

Ни за что я не корил себя жестоко,
И ничто мне не грозило впереди.
Ради зябкого березового сока
Отдыхал я у березы на груди.

И всего мне доставало и хватало,
И виниться не случалось горячо.
И зарница из густого краснотала,
Как жар-птица, мне садилась на плечо.

Хоть теперь я, как бывало, не мечтаю.
Но хочу невыразимо иногда
По полыни, по крапиве, по отаве
Возвратиться в те хорошие года.

Возвратиться, потеряться, не проститься,
А зачем – не откликается душа, —
То ли соку под березою напиться,
То ли детством деревенским подышать.

Проклюнулись в саду
Цветы, как канарейки,
Успели приоткрыть
Щебечущие рты,
Вдруг прослезился дождь
Из толстопузой лейки
На сирые терны.
На свежие цветы.

На все, что целиком
Покорствует природе,
Живет себе легко
У неба на виду.
Все козыри весны
Не в карточной колоде,
А в плачущем дожде
И в мокнущем саду.

Но мне невмоготу
Найти себя в управе
И бодро прошагать
У жизни в поводу,
Коль я, как черствый снег,
Слежавшийся в канаве,
В заботливую земь
Когда-нибудь уйду.

В саду поставят крест
У струганой скамейки
И станут на судьбу
И Бога уповать…
И будут щебетать
Цветы, как канарейки,
И дождик ворожить,
И слезы проливать…