Василий Макеев - Лепота

Нескладно и неладно,
Но все ж живем задорно,
И нам не застит очи
Весенняя тоска.
Как стыдно, но и славно,
Что в парке санаторном
Беременные бабы
Играют песняка!

Ручьи по колеям наперегóнки,
И ветер озорует, как босой.
Блаженно поприщурились пригорки,
Папахи снега сдвинув на висок.
А солнце-то, довольное собою,
Поднявшись, потерялось в синеве
И теплой, как у матери, ладонью
Погладило меня по голове.

На душе разлуки черствый иней
И дорог проселочных кирза.
На кого прищурились отныне
Темные, как проруби, глаза?

Я от них без радости зависим,
Но досада все же непроста:
Перед кем дешевый мечут бисер
Легких слов лукавые уста?

И кому вещует он горячно,
Грешный голос, лепотно-льняной?
Ну и пусть! А горечь не пустячна.
Ну и бог с ней! С ней, а не со мной.

Излечи, сударыня-дорога,
Пошустрей любого мудреца
От ее бетонного порога,
От ее кирпичного крыльца,

Успокою душу думой пашен,
Как моя пробудится земля,
А дорога снежный шиш покажет
И опять завертит кругаля.

И опять, не гневный и не гордый —
Видно, память стала коротка —
Не пробрякну доброю щеколдой,
А прозвякну пипкою звонка.

Поглядим, прищурясь, друг на друга
В музыке невысказанных слов,
И с души осыплется разлука,
Как шершавый иней с проводов.

Визжу на жизнь, как ржавая коса,
Суплю на мир взъерошенные брови.
Не выест стыд линялые глаза,
А голове линять уже не внове.

Зачем я жил, глазел по сторонам,
Рысцою тряской мерил километры?
И песни выл распутным киланам,
И сам пускал отчаянные ветры?

Любую власть нещадно матом крыл!
Но, знать, Господь про все и вся провидел:
Я ни единой птахи не убил
И ни одну собаку не обидел.

Смеркается.
В реке вода
Беззвучно стынет за мгновение.
Какое к черту потепление?
Пусть расцветают холода!

Перегорели светляки,
Взошла луна траву распутывать.
Какие к черту парники?
К чему земную плоть укутывать?

Ведь воля вольному дана:
Реке бежать, стогам покоиться,
Зверью и птице прекословиться…
У нас безбрежная страна!

Кому-то склеп или тюрьма
По жизни выглядят рачительней.
Зима для русского ума
Куда как, право, предпочтительней.

И мы привычны к сквознякам
И часто счастливы в товарищах —
Ударим пылко по рукам
В незаменимых наших варежках!

Месяц горболикий
К утру угорел,
Зябко отпылали
Звездные дрова.
Солнце, как боярыня,
Во дворе,
Посредине горницы
Рукава.
Матушка все просит:
«Отведай блинца!»
Но на волю кличет
Гармоника.
Кони шибче мысли
Пляшут у крыльца:
Ветреница,
Гром
И молния!
Кум сидит за кучера,
А кума —
Поперхнулся воздухом
Ажник я —
У него на шее
Виснет, как сума,
Крашеная,
Ряженая,
Бражная!
Тронули,
Поехали —
Снег столбом!
Бабоньки поигрывают
Голосом.
Колокольчик бешеный,
Знай долдонь, —
Целый мир ликующий
Под полозом!
Я пою-дурачусь
Со всеми наравне,
Чтоб зима нас больше
Не прогневала.
Что метель-ползуха
Где-то в стороне,
А любви-присухи
Вроде не было.
Черная кручина,
К черту отвяжись!
Спористей наяривай,
Гармоника,
Будто шибче мысли
Несут меня всю жизнь
Ветреница,
Гром
И молния!

Лытаю ль от дела, пытаю ли дело,
В холодную ль морось, при ясной погоде ль,
Все чудится – жизни не будет предела,
Что жизнь еще солнцем блескучим
восходит .

Восходит, у мира в глазах отражаясь,
Встает крепостною стеной урожая
И, шаркая жарко кленовой листвою,
Бежит, словно поезд, лесной полосою .

Мелькают лилово речушек заплатки,
Струится ковыль пламенеющим снегом .
Не я ли стою на зеленой площадке?
Не я ли пою про свидание с небом?

Не мне ли в раскидистых копнах тумана
Усталая женщина машет с кургана
Плескучей косынкой? Но я не прощаюсь,
Я вместе с Россией еще обещаюсь,

Еще обещаюсь грозою залетной,
Дождем востроклювым
по крышам прощелкать .
Еще обещаюсь росою соленой
Напрасно не мыть материнские щеки,

Качать колыбели, кружить карусели,
С вербóй целоваться серебряным хмелем!
Не сказка какая, а знамое дело,
Что жизнь на пределе – не знает предела!

В сугробах сроились прорехи и пятна,
На крышах блестит снеговая сыта…
Василий Капельник с душой сыромятной
Отволглым дрючком постучал в ворота!

А ну, выходите капелью лечиться,
Довольно в тулупах и варежках преть!
Какие у девушек страстные лица,
Горят конопушки – аж больно смотреть!

И воздух едовый, и небо не мутно,
И тесен речушке ледовый хомут,
И наша изба подбоченилась будто
И хлопает ставней незнамо кому.

Мне тоже обрыдло мое домоседство,
Заученно-вялый покой задарма!
Я тоже Василий! И прядает сердце
От каждой залетной косынки письма.

Прощай, моя мама, без пеней недельных,
Не надо в дорогу громоздкой сумы,
Коль держится крепко Василий Капельник
За тощий загривок волчицы-зимы!

Я родился с серебряной ложкой во рту,
Уверяют соседи меня вразнобой:
Оглашенный мой крик слышен был за версту,
И талы закачались над полой водой.

Улыбалась мне мать из-под теплой руки,
Ею хвастался дед как снохой дорогой.
И качали отца моего мужики
За лихой, огневой, голубой самогон!

Только кто-то не пил на веселом пиру,
Только кто-то в свой рот даже рюмки не брал.
И в семнадцатый март на промозглом ветру
Потому, может, голос я свой потерял.

Не успел я потешить ни мать, ни отца.
Не допел, не доставил на свадьбах весны
Ни купца-молодца, казака-удальца,
Ни разбойничьи те расписные челны.

В просторечии нашем – я просто охрип.
И не то чтобы петь вечера напролет —
Я стесняюсь при всех горячо говорить,
Опозорить боюсь старый песенный род.