Василий Макеев - Лепота

Что же делать теперь? Я молчать не могу,
Не хочу, не хочу в рот воды набирать.
Даже косы поют на рассветном лугу,
Даже травы, упав, не хотят умирать…

Все равно буду петь о раскосых дождях,
О глазах зазывных хуторских молодиц.
Будут зори расти, как хлебы на дрожжах,
Будут звезды лететь на покатый карниз.

Покорятся слова и мелодия мне,
Ведь недаром тогда, не с тяжелой руки,
Улыбалась мне мать наяву и во сне
И качали отца моего мужики!

Крещен в простой филоновской купели
Отцом Степаном чуть ли не тайком,
Когда над миром ангелы летели,
Я это понял радостно потом.

Жил так и сяк, то правым, то неправым,
Но что, наверно, истинней всего —
Ни мыслью злой, ни языком корявым
Не трогал всуе Бога своего.

Чтил старину, друзьям сполна мирволил,
С худым карманом плыл по кабакам,
Но не давал проснуться дикой воле,
Готовым к драке добрым кулакам.

Выкидывал забавные коленца
И не чурался пряного греха,
Коль жизнь располовинена, как сердце
Шершавого в прожилках лопуха…

И горд лишь тем, и слов не выбираю,
И бью природе-матушке челом,
Что я в паницком благодатном крае
Слыл у народа знатным косарем.

Окрестность, округа, околица,
Окольная речка кружит —
На чем мое сердце покоится
И все, чем душа дорожит.

Подкова ль в проулке зацокала,
Вздохнул ли в ночи вороной —
Все кажется: около-около.
Все чудится: рядом со мной.

А чувства в груди не уместятся,
Я поля печаль не полю —
Пляшу под матрешкою месяца,
Под солнышка бубен пою.

На родине с болью не свыкнуться,
Хоть жизнью ты бит-перебит.
И мне то сорока откликнется,
То в небе журавль протрубит.

Но как бы ни мнилось, ни екало,
Простить не могу одного:
Пусть счастье у родины около —
Рукой не подать до него.

И скуку зовут зеленой —
Эпитет совсем соленый,
Ведь скука не пахла сроду
Зеленой ноздрей соломы.
От скуки не может осень
Зеленым платком шуметь.
Я зол, как дожди, на осень,
На скуку, тоску и смерть…
Зеленые дужки радуг
Встают из зеленой ржи.
И небу с землей не надо
Уже оставлять межи.
Пускай зеленеют весны!
Пускай по утрам всегда
Танцуют лучи, как блесны,
В зеленых глазах пруда.
Пускай на подмятых травах
Любовь зеленит колени.
Пускай вплетает в дубравы
Апрель зеленые ленты.
Пускай, зарываясь в сено,
Стыдливо шамшат дожди…

Тоску называйте серой.
Зовите зеленой жизнь!

Хутора – как взбалмошные весны,
Каждый двор поближе к роднику,
В родниках сиреневые звезды
Прямо в руки просятся и в ведра
И, роняясь, гаснут на снегу…
Хутора – березовые пляски,
Копны сена – небу в голова,
И пурги напевные прибаски,
И смешок в девичьих рукавах.
Полчища сосулек на сараях
Камышовым соком налились.
И жалеют землю хуторяне,
Рук не отрывая от земли!
Им некстати в праздности влачиться,
Им любить на краешках полян,
И повсюду оттепель лучится
По следам веселых хуторян.
Хутора не могут без работы,
Как сучки и ветки без ствола.
А работа – до седьмого пота
И с утра, бывает, до утра…
Приезжайте, люди, в хутора!
Мне вдали от родины неймется,
И меня бесхитростно влекут
Хутора – за пазухою солнце,
Каждый двор поближе к роднику.

Взяла весна у неба визу,
С утра высокость облаков.
Вцепилась в волосы карнизу
Сосулек белая морковь.
Сосульки плакали от злости
За то, что дни их сочтены,
За то, что все они как гости
Здоровьем пышущей весны.
Весна снимает белый свитер,
Сбивает иней наповал…
Сосулькам слезы ветер вытер
И в мокрый нос поцеловал.
Всю ночь дышал морозец терпкий,
Сосулькам снилась порошá.
Они висели, будто серьги
У крыши в шиферных ушах.
И забывали постепенно
Про талость ветреной земли…
А утром, чтоб не мокли стены,
Их шалыжиной согребли.

Оттепель…
Мне сразу чудится
Западного ветра щека.
Оттепель идет по улицам
Тала, теплоглаза, мягка.
Спрятала весну за пазухой.
В окнах лучевая повитель.
Приторным, морковным запахом
В губы задышал апрель.
Оттепель,
Моя хорошая,
Малость поиграй со мной.
Сколько еще зим не прожито,
Сколько уже весен за спиной.
В песне, разговоре, шепоте
С холодностью жил я в неладах,
Я хочу, чтоб всюду оттепель
Таяла в моих следах!

Весна, как грамота охранная,
Как дух от пашни паровой.
Весна и ранняя, и ладная,
И с непокрытой головой!

Коснулась губ щекою влажною,
Распетушила краснотал.
Ручей под мышкою овражною
Корявый снег защекотал.

Мне от нее бежать приспичило —
Дороги скользки, как вьюны.
И по старинному обычаю
Пеку домашние блины.

Уж коль чудить – так по-весеннему.
Я не люблю ни се ни то:
Найду на льду в дожде спасение
И солнце сыплю в решето.

В саду ищу тропу заветную,
А в вишнях ветреность видна.
В мои следы, едва заметные,
Не кот наплакал, а весна!

Ну, конечно, с жизнью не играют,
От игры – мурашки по спине…
Даже реки русло выбирают,
Где положе, глаже и вольней.
У реки всего одна дорога,
Никаких обочин по бокам,
Балабонь от самого порога
И до моря синего пока…
Но бывает – реки колобродят,
Ледовой разламывают плен,
И босыми на берег выходят,
И целуют вербы до колен.
На приколах бьются плоскодонки,
Носят волны брызги на рогах…
А потом для большего удобства
Реки снова входят в берега.
Трутся тихо щеками о камни,
Смирных рыб пугают острогой,
И текут, играя желваками,
В пиджаках зеленых берегов.
И растет над реками капуста,
И шумят цветистые луга…
Не хочу изысканного русла,
Не хочу вложиться в берега!

Зароют меня в землю по колено,
Побрызгают водою из горсти
И буду я, качаясь и колеблясь,
Весь век у палисадника расти.
Живительные соки чернозема
Наполнят меня силой до краев,
Душистая апрельская истома
Впитается в подножие мое.
На пальцах станут веточки ветвиться
И к солнцу подниматься щекотно.
Цветущей белоснежной рукавицей
Царапаться я буду об окно.
Забудутся досужие заботы,
Застенчивость мальчишеской любви.
По осени засыплю я заборы
Багряными сугробами листвы.
Зимой в объятьях висельной метели
Усну с мечтой о будущей весне…
И с каждым новым обручем на теле
Большая мудрость скажется во мне.
Среди высоких шелестных соседей
Я буду сам осанист оттого,
Что людям легче дышится на свете
От чистого дыханья моего.