Сергей Корчагин - Отблески и тени. Стихи

Оживает речка детства.
Рядом «умерли» заводы
И уже не травят вместе
Воздух, землю, лес и воду.
Снова рыба заплескалась
На знакомом перекате,
И кувшинки, закрываясь,
Прячут сердце на закате.
В реку дождик не смывает
Злую жижу удобрений.
А над пашней не бывает
Нынче тёплых испарений…
Потому что НЕТУ пашен!
И от ферм – одни скелеты,
Их оскал беззубый страшен.
Как беду исправить эту?
Кто сумеет, кто научит
Нас не гадить повсеместно,
Чтоб не жить в «навозной куче»?
Я не знаю, если честно…
Кто поля весной разбудит,
В борозду́ положит семя
И когда такое будет?
Может быть, научит время…
Речка ж пусть тихонько плещет
И журчит на перекате…
Где бы взять вопрос полегче?
Ну, даст Бог, терпенья хватит…

Очень хочется быть добрым
Очень хочется не злиться,
Когда лупит жизнь по рёбрам.
Всех прощать, не материться.
Не судить других поспешно,
Верить, что придёт прозренье.
Не ко всем придёт, конечно,
Но ведь будет озаренье!
Очень хочется… и всё же,
Как сапожник, матом крою…
Помоги, не знаю, Боже,
Как мне справиться с собою?

Ты придёшь усталая, седая.
Телогрейку снимешь у порога,
Прислонившись к печке, отдыхая,
Ты не сядешь – постоишь немного.
Замела метель скрипучим снегом
Синий домик у замёрзшей речки,
В горнице чуть пахнет свежим хлебом,
Да поёт сверчок в углу за печкой.
И опять с привычною заботой
Заснуют натруженные руки.
За работой, вечною работой,
Никогда не знающие скуки.

Как прекрасен и ленив
воздух ласкового юга!
Он в себе соединил
запах моря, вкус досуга,
Беззаботный и хмельной,
кружит голову, дурманит.
Тихий шепоток волны
сладкой сказкою поманит…
Шорох гальки под ногой,
крики крымского базара,
Синь небес над головой,
раскалённость тротуара,
Тень резная под ногой,
кипариса запах резкий…
Раскадровкою такой,
беспорядочной «нарезкой»
Из былого и мечты
Крым зовёт меня в дорогу.
Я готов уже… скорей,
не дождусь никак, ей-богу!

Ветер жизни вымел головы,
смёл романтику и волосы
Да виски совсем нам сединой
запорошил.
Только сердце что-то мается
и скулит дрожащим голосом
Про судьбу несправедливую
да метания души.
Всё ему чего-то хочется,
чтобы света, чтобы трепета…
Чтобы добрым и порядочным
повольготнее жилось.
Но хохочет погань всякая
над его невнятным лепетом,
И дорога наша тянется
по ухабам вкривь и вкось.

Наша «пьеса» продолжается
новым актом с понедельника.
Мы её играем яростно,
так, что сердце на разрыв!
Все! И роли у нас главные.
И трудяги, и бездельники —
Все играют очень жизненно,
в труппу Жизни поступив.
Мы с листа играем набело,
и суфлёрской нету будочки,
И накал страстей, как водится,
с каждой репликой растёт.
Потихоньку за кулисою
нам играет Пан на дудочке.
А из зала смотрят критики
и суровый режиссёр.
Никаких поблажек юности,
ну а старости – тем более,
Нет в сценарии неписаном —
сами строим диалог…
На овацию надеемся,
надрываемся до боли мы.
И считаем жизнь удачною,
коль услышим хоть хлопок.

Как изменились поводы для встреч!
Всё чаще собирают нас не свадьбы…
И сердце не шутейно стало жечь,
Я плохо сплю, хотя поспать и рад бы.
Друзья уходят… и всё реже круг
Родных, что были старше нас годами.
И как-то постепенно стало вдруг,
Что старшими становимся мы сами.
Как трудно верится, что ты уже не юн,
Что сонм забот превысил сонм желаний,
Что звон душевных потаённых струн
Звучит как эхо из воспоминаний!
Как изменились поводы для встреч!
Уж на безумства не хватает прыти,
Стал у́же разворот усталых плеч,
И даже седины редеют нити…
Я не ропщу. Всё так должно и быть.
Уж дети выросли, и мир открыт для внуков,
Всё как и надо, только б жить и жить…
Такая, в сущности, обыденная штука…

Огурец на дощечке лежит
Да полбулки засохшего хлеба.
А в гранёном стакане дрожит,
Отражаясь, холодное небо.
Подоконник газетой накрыт,
Рядом кепка и мастерок…
Примостился тихонько и спит
В этой кепке лохматый щенок.
Мне запомнился простенький холст
В зале маленьком сельского клуба.
А быть может, он вовсе не прост?
И сюжет, может, вовсе не грубый?

О чём-то шепчут половицы,
Часы с одышкою стучат.
Портретов смазанные лица
С безликой важностью молчат.
Чуть тлеют уголья в камине,
И алый блик дрожит слегка
В хрустальном маленьком графине.
Портьеры лёгкая рука
Живёт в дыханье сквозняка.
Зовёт кого-то, опадая
Безмолвной тенью, замирая,
Вдруг прижимается к стене
И ждёт, когда вернётся ветер.
Она верна ему, верней
Любой жены на целом свете —
Он призрак жизни будит в ней.
От старых кресел пахнет тленом,
Медвежья шкура – лапы влёт —
Спит на полу. О незабвенном
Сверчок невидимый поёт.
Табачный дым плывёт клубами
И тает где-то там, над нами,
Под старой люстрой, что, сверкая
Из темноты холодной гранью,
Хранит в себе воспоминанья
О днях, которых мы не знаем.
И лёгким звоном провожает
Полёт времён, и дым, и пламя…
Из зазеркалья ночь глухая
Глядит безумными глазами…
А время движется, вздыхает
И замирает между нами.

Ночь, больничный коридор, тишина,
Я стою тайком, как вор, у окна.
Я у смерти жизнь украл. Повезло.
Лбом горячим упираюсь в стекло.
Тут в палатах столько боли лежит…
От дыханья моего мир дрожит
За холодным запотевшим стеклом.
Медсестричка на посту за столом…
Сердце бухает неровно в шунтах,
Запах смерти притаился в бинтах.
Грудь на крепкую затянута нить.
Но как здорово, как хочется жить!
Доктор, милый, ты воистину бог,
Ты отбить меня и вытащить смог
Из-за самой распоследней черты,
Той, где вечность, где венки да цветы…
И теперь вот я стою у окна,
Жду, когда с небес исчезнет Луна
И из пены золотых облаков
Солнца лучик мне подарит любовь!
Он подарит Утру Жизнь в тишине
И малюсенькую толику – мне…