Дмитрий Волгин - Авторы XXI века. Январь 2020

Весы, куда дела, поступки наши
На обе чаши складывает Бог,
Всегда одну и ту же клонят чашу:
Их груз грехов кренит на левый бок.

Что удивляться: дьявол панегирик
Порокам мерзким пел, а мы велись.
Мы в чашу слева набросали гирек,
А вот с Благим – дорожки разошлись.

Нам всем готово место в преисподней.
Но сердце мне твердит упорно: «Верь!»
И верю я: Всемилостив Господь мне
Откроет в Свой чертог прекрасный дверь.

Я припаду к эдемовским красотам,
Ах, ветер Рая, вей в лицо мне, вей…
Не по моим делам меня спасёт Он —
Спасёт меня по милости Своей.

Раскинул ветви среднерусский лес,
Готов любого путника обнять он.
Какой бы зверь в чащобу ни залез,
Тут каждый закуток ему понятен.
Живые существа – все дома здесь:
Клыкастый, и рогатый, и пернатый.
Простор древесный, что сияет весь, —
Для них родные, тёплые пенаты.
Людей он тоже привечать готов,
И те с собою смело набирают:
Гитару, снедь, детишек и котов,
Они в лесу резвятся и играют.
С утра сюда семейство забрело
Пикник устроить с водкой, с шашлыками,
Поймали взглядом пёстрое крыло,
Хоть хорошо, не встретились с клыками.
Сказала дочь: «Ой, папочка, смотри,
Берёзка белоствольная какая!
Пышней обычной крона раза в три,
Сочней листы, и рост – не видно края».
А сын прибавил – знатный эрудит,
На коврике походном чуть поёрзав
И бабочку смахнув рукой с груди:
«Ты знаешь, как полезен сок берёзы!
Во многом превосходит мумиё,
Гипертонию лечит и простуду,
Сосуды укрепляет. Ё-моё!
Наполни банку, папа, ведь не трудно!»
Кивнул отец семейства, отхлебнул
Напиток «под шашлык», что крепко-горек,
Порылся в рюкзаке под птичий гул,
На дне походный отыскал топорик.
И рубанул, да так, что задрожал
Весь лес от дровосекского запала.
Когда «добытчик» свой кулак разжал,
На землю ветка крупная упала.
И как бы ни был шпиль её высок,
Внутри была берёза нежной, хрупкой.
Полился из неё обильно сок —
В берёзке кровоточила зарубка.
Набрали вдоволь чудо-эликсир,
Который черпать – целая наука.
Здоровья он прибавит им и сил,
Отступит с ним болезненная мука.
А что с берёзой станет – разве есть
Какая-либо разница для хищных
Зверей-людей, которым лишь бы съесть,
Забрать, урвать: ресурса, блага, пищи?
Хоть и родная, русская земля,
Не Бангладеш, Марокко или Чили,
Но и о ней не все сердца болят.
Ей, рану нанеся, не залечили.
И ствол берёзы навсегда засох,
Не даст он сока до скончанья века.
Ведь он, хотя и мощен, и высок, —
Не выше эгоизма человека.

Рабство в России давно уже кануло в Лету,
Встарь человек человека держал под пятой.
Только и нынче встречается жизнь без просвета:
Гладит, стирает, старательно жарит котлеты,
Ждёт, когда муж возвратится домой подпитой.

Муж, не разувшись, шатаясь, в квартиру завалит.
Глянет сурово – как будто бы бакс отстегнёт.
Он за заботу супругу вовек не похвалит,
Даже скупое «спасибо» он буркнет едва ли.
Повод найдёт прицепиться – усилит свой гнёт.

Он пылесос не починит, не справится с краном,
Справиться проще с женой. Что сказать: супермен!
Как объяснить его жертве: с домашним тираном
Лучше расстаться скорее, ведь поздно иль рано
Даст он весомее поводы для перемен.

Сердце её и душа, и щека кровоточат —
Страшно горит на щеке мужнин хлёсткий удар.
В браке подобном поставить бы жирную точку.
Много по миру живёт – не подсчитано точно —
Столь несчастливых, недружных, нелюбящих пар.

Уз не решится порвать, будет ждать его возле
Вечной плиты. Он вернётся опять подпитой,
Глянет сурово: пахала жена? На износ ли?
Страшно представить, что будет – а будет ведь – после
Снова поставленной в браке таком запятой.

Из райских мест уходят,
Потому что скучно.
Ты сердце не сможешь заводить
Каждый раз искусно.
От кущей откусишь
Пару раз – и снова
Искать будешь сочетание
Вкусов новых.
Так когда-то сбежали
Адам и Ева.
Яблок на утро
Она не хотела.
Жизнь покажется
Слишком долгой,
Если вновь и вновь читать
Одну книгу
От корки к корке.
Ты запомнишь сразу
Улыбку моря,
Тихий шёпот берёз
У русского поля.
И с собою возьмёшь
Эту безмятежность.
Нужно дальше идти —
На кону вечность.

Ужели, Питер, ты со мною?
Моя ладонь в твоей руке.
Дыханье гордого прибоя
Поймаю вновь я на щеке?

Ужели невское молчанье
Теперь сродни моей судьбе,
Небес твоих мне заклинанье
Откроется в желанном сне?

Ужель «Аврора» встрепенётся
Навстречу утренней заре,
И, крыльями сверкнув на солнце,
Грифоны улыбнутся мне?

Ты хмур и мрачен… Недотрога?
Иль попросту столичный франт?
Тебя я узнаю с порога:
Поэт, кудесник, эмигрант.

Вьюжный хохот, ивы плач,
Градины пустились вскачь.
Тает тополиный пух
В рубцах от снежных оплеух.
В инее июньских дней
Вместо солнечных лучей
Пропитанья ищет грач,
Досель не знавший неудач.
Задора полные букашки —
По телу бегают мурашки.
Одевайтесь по погоде —
Экономить нынче в моде.
Надёжно, как метеорит,
Лето на Урал спешит.

Мы теперь никогда не уснём,
Ибо уже расставались внезапно, резко, безбожно,
Когда не укрылись одним зонтом,
Когда пальцы индевели порознь в карманах душных.
Когда самолёты взлетали к Богу
И небо отбеливало Вселенную,
Мы теряли следы друг друга —
Слезы на память застывали в горле мгновенно.
Мы теперь ни за что не уснём,
Ибо знаем цену разлуки,
Дни забвений стороною пройдём,
Только не отпускай мои руки.