Array Антология - Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

– Спишь ли? – Сплю; а ты? – Молчи!
– Что там видно с каланчи?
– Византийская парча
Ниспадает со плеча.
– Слышишь? – Сквозь густую лень
Звонко белый ржет олень.
И зелена, и вольна,
Мнет волокна льна волна!
– Видишь? – вижу: вымпела
Нам мадонна привела.
Корабли, корабли
Из далекой из земли!
На высокое крыльцо
Покажи свое лицо.
Чтоб сподобиться венца,
Удостоиться конца,
Золотое брось кольцо.

Вожделенья полнолуний,
Дездемонина светлица…
И протяжно, и влюбленно
Дух лимонный вдоль лагун…

Заигралась зеркалами
Полусонная царевна,
Лунных зайчиков пускает
На зардевшее стекло.

Словно Дáндоло, я славен
Под навесом погребальным.
О, лазоревые плечи!
О, лаванда в волосах!

Не смеемся, только дышим,
Обнимаем да целуем…
Каждый лодочник у лодки
В эту ночь – Эндимион.

Догоресса молодая,
Спит Венеция седая —
Выйди поскорей!
Здесь я, у дверей.
Длинный плащ да ночь немая
Скроют нас. О, дорогая,
Выйди поскорей!
Здесь я, у дверей.
Под плащем есть нож как жало,
А у ночи глубь канала —
Выйди поскорей!
Здесь я, у дверей.
Утро вместе нас разбудит,
А за утром будь, что будет…
Выйди поскорей!
Здесь я, у дверей.

Венеция, когда ты так блестишь,
Как будто я тебя и вправду вижу,
И дохлую в твоем канале мышь,
И статую, упрятанную в нишу, —

Мне кажется, во дворик захожу.
Свисает с галереи коврик. Лето.
Стоит монах. К второму этажу
С тряпьем веревку поднял Каналетто.

Нет, Тютчев это мне тебя напел,
Наплел. Нет, это Блок тебя навеял.
Нет, это сам я фильм такой смотрел:
Француз вояж в Италию затеял,

Дурак-француз, в двубортном пиджачке.
Плеск голубей. Собор Святого Марка.
О, как светло! Крутись на каблучке.
О, как светло, о, смилуйся, как ярко!

Мне снился чудный сон… Над гладью вод царила
Мечта – Венеция, поэта идеал…
Гондолы траурной тень призрачно скользила,
И в нежных сумерках храм золотой сиял.
Вокруг него дворцы безмолвно утопали
В неугасаемых, ликующих лучах…
Потоки музыки над площадью дрожали,
Росли, могучие… терялись в небесах!..
Чу! голос прозвучал… Поет, не умолкая,
Зовет в надзвездный край, про идеал поет —
Сулит восторги он, сулит блаженство рая
В стране, где рай земной нас неизменно ждет;
Где камни говорят о славе невозвратной;
Где сказкой кажется весь жизненный обман;
Поэзия горит зарею незакатной;
Где сном бессмертных спят Канова, Тициан;
Где ночь-волшебница над сонною водою
И над царицей вод торжественно плывет…
Укутан гордый лев прозрачной синевою,
Он в прошлое глядит, он в даль времен зовет!..
…………………………………………………………………..
…………………………………………………………………..
Ты можешь воскресить усталого душою,
Навек приворожить того, кто рвется в даль,
Венеция! Сияй и властвуй красотою —
О, Идеал, вернись… Torni, bel Ideal!..

Весна. И голуби воркуют жарко.
Венеция приснилась в Соловках.
Венеция. Сверкающий Сан-Марко.
Видения, застывшие в веках.

Но синь небес так трогательно марка —
Взгляни: уже пятнится, в облаках.
Какой безумец – Данте ли, Петрарка
Расцвет, любовь размерит здесь в строках.

Нет! Лишь на миг мечте поэта просто,
Игрой пленившись нежной голубей,
Взнестись в лазурь, что выше, голубей,
Забыть дыханье жгучее норд-оста.

Чу! Севера пронзительный язык —
То будит к жизни чайки резкий вскрик.

Кто ж не писал о Марке дивном
И о таинственных дворцах Дожей?
Возможно ль передать словами,
Что будет вечно жить в душе моей!..

Стоял в немом я созерцаньи,
Подавленный всей древней красотой…
Прискорбно видеть храм священный
Соседом с инквизиторской тюрьмой.

Склеп человеческих страданий,
Как прошлое, забыт уж навсегда;
А над измученной страною
Взошла свободы яркая звезда!

Иду по площади широкой.
Вот стая голубей летит ко мне:
Уселись на руки, воркуя. —
Свободу сознают они вполне!..

Скользит гондола по каналу;
В ней «он», «она» и черный гондольер…
Она прекрасна, как Венера;
Он словно – Аполлон из Бельведер…

Уста порою их сливались;
Но взгляд был у обоих не живой.
Как будто кто мешал их счастью,
В их светской жизни скучной и пустой.

А дальше – узкие каналы;
Над ними арками висят мосты.
Здесь мрачно, сыро и пустынно,
Лишь на балконах яркие цветы.

Под звон гитар и звуки пенья,
Уходит солнце от людских страстей.
Засеребрился диск на небе,
Как спутник всех таинственных ночей.

Кто ж любит красоту природы,
Тот в сумерках, когда спадает зной,
Помчится птицей на гондоле
Искать уединенья и покой.

И на заливе, близ утеса,
Откуда вся Венеция видна,
Слетят, как призрак, чары-грезы,
И будет убаюкивать волна,

И, опьянев от чар волшебных,
В немом забытьи я назад плыву,
Обвеянный покоем неги…
Казалось, жил во сне – не на яву!..

По каналам
Бледно-алым
Я движением усталым
Направляю лодку в море
К лиловатым островам…
Замок Дожей
Непохожий
На дворцы, что знал прохожий,
Промелькнул подобный тонким
И воздушным кружевам.
Желто-синий
Город линий —
Храм Джиовани Беллини,
Храм великого Беллини
Серебристого творца.
По каналам
Бледно-алым
Я с желанием усталым,
Наслаждаясь ровным бегом,
Плыл и плыл бы без конца.

Не мешай, не буди, я так сладко спала…
На гондоле вдвоем уплывали они,
и светился закат, и гондола плыла,
и в Риальто зажглись золотые огни.
Он был молод и смел; из-под темных бровей
его взор полный неги и страсти пылал;
на берете сверкал драгоценный камей,
и блестел в полутьме изумрудный кинжал.
Отливались в ее волосах жемчуга,
ниспадали на лоб волны светлых волос.
Догорающий день золотил берега,
за гондолой плыло ожерелье из роз.
И скользило весло, и молчали они…
Ароматная ночь до зари их ждала…
Сквозь весенний туман отдалялись огни…
Не буди, не мешай, я так сладко спала.