Array Антология - Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

Под мостом прощальных вздохов
Иностранец завздыхал.
За собой следил он плохо,
Кошелек его я взял.

Видя чудные картины,
Для чего вздыхать о том?
Вот теперь не без причины
Он вздыхает под мостом.

Ты, Венеция прекрасная,
Всем отрада мореходам.
О моя лагуна ясная,
Золотая тишина.

Адриатика лазурная
Принесла тебя народам,
И дворцы твои безбурная
Повторила глубина.

Дни людские здесь гондолами
Проплывают в зыбкой пляске.
Тут заботы невеселые
Забывают по годам.

Пью беспечности отраву я,
Город шутки, город маски.
Не в тебе ль звенят лукавые
Все развязки легких драм.

Венеция, Венеция,
Лазурных вод венец.
Проникнул, наконец, и я
В твой мраморный ларец.

Как легкие долматики
Раздолье облаков.
Над пеной Адриатики
Царица городов
Стоит и улыбается
Веселием полна,
Здесь нежно колыхается
Певучая волна.
Здесь легкими гондолами
Плывут людские дни,
И встречами веселыми
Исполнены они.
Здесь мореходу дальнему
Все радостно кругом,
Изгнаннику опальному
Родной найдется дом.

Венеция, Венеция,
Лазурных вод венец.
Проникнул наконец и я
В твой мраморный ларец.

Здесь все летят за масками,
Здесь даже лев крылат,
Здесь легкими развязками,
Трагедии звенят.

Венеция, Венеция,
Лазурных вод венец.
Проникнул, наконец, и я
В твой мраморный ларец.

Золотая гондола всплывает
В бездорожье сапфирной волны.
Этот свет в пенах облака тает, тает
Венецианской луны.
Это ночь к облакам поднимает
Наши сны
В синей глуби ночной тишины.

Все что днями томит многозвонно,
Все что трудно тебе превозмочь,
Все смывает спокойно и сонно, сонно
Венецианская ночь.
Все заботы твои неуклонно
Канут прочь,
Все отступят волнения прочь.

Если губы прелестные лгали,
Если очи играли тобой —
Унесутся все горести в дали, в дали
Венецианской волной.
Хочет милая в лунном канале
Плыть с тобой,
Плыть с тобой в этой тьме голубой.

Рим – вечный город, – говорим,
И тут добавить нечего.
О, Рим, конечно, это Рим,
Но мне милей Венеция.
Ее морская синева
В любом окне колышется,
И чуть кружится голова,
И облегченно дышится.
Горят созвездия цветов
Кострами ярко-алыми.
Сплелись четыреста мостов,
Как руки, над каналами.
И острова в ее простор
Непринужденно вписаны,
И улочка лишь коридор,
Ведущий прямо к пристани.
Со всех сторон дома-дворцы
Над самою лагуною,
Спят в храмах папы и творцы
Под тяжестью чугунною.
В лихой тельняшке гондольер
Одним веслом орудует,
Он курс науки одолел
За этим вот орудием.
И без руля и без ветрил
Ведет гондолу черную…
Он к мачте розу прикрепил,
С любовью обрученную.
Отбрасывают фонари
Свой желтый свет таинственный.
И он не гаснет до зари
На площади единственной.
И постарев, и одряхлев,
Под лунною ковригою
Венеции крылатый лев
Стоит с открытой книгою.
Над темно-мраморной водой
Несет собор прославленный
Равновеликий крест святой,
Ночной звездой расплавленный.
Здесь отвоеван рай земной
Людьми у моря светлого,
И море в берег бьет волной,
Им не прощает этого.
Я вижу, как вода кипит
На знаменитой площади
И падают с граненых плит
И ангелы, и лошади.
Темнеет зарево зари,
Как будто небо в проруби,
И не воркуют сизари,
А стоном стонут голуби.
Я вижу, как за домом дом
Влечет на дно инерция
И оседает с каждым днем
Великая Венеция.
Я слышу сквозь церковный звон,
Сквозь влажный сумрак полночи
Ее тысячелетний стон,
Ее мольбу о помощи.
– О люди! – слышу зов земли, —
Одной судьбой мы связаны.
Когда-то гуси Рим спасли,
А вы меня – обязаны!

В лучах готическая арка,
Колонны в мраморном строю.
На площади Святого Марка
Я – грешный Марк – в толпе стою.
Собор уходит в сумрак ранний
Над средиземною водой,
И столики, как в ресторане,
Стоят на площади святой.
Поет толпа, играют скрипки,
Вокруг зевак полным-полно.
Венецианские улыбки,
Венецианское вино.
У стен дворца, где только дожи
Священнодействовать могли,
Мы дружно хлопаем в ладоши
В такт песне нашенской земли.
Сметая пыль тысячелетий,
Сдувая пену облаков.
Переворачивает ветер
Страницы каменных веков.
На башне бьют часы. Суббота
Уже сдает свои права.
А матросня Шестого флота
Горланит пьяные слова.
Звенит на башне век двадцатый,
А под старинный этот свод
Американец фатоватый
Ночную девочку ведет.
Италия!
О, как нелепо
Все это здесь, где над водой
Твое божественное небо
И храм на площади святой!

Сказка-греза: мы в гондоле, —
Гондольер и ты, и я…
Позабыв о горькой доле,
Мчимся к звучной баркаролле.
Ты мне шепчешь: «я твоя»…
Промелькнули пьяцца Марка,
Дожей царственный дворец,
И огней далеких арка
В темноте сверкнула ярко.
Как я счастлив, о Творец!
Зазвучала серенада…
Я люблю, и любишь ты,
А пьянящая рулада,
С дивной мощью водопада, —
Навевает нам мечты…
Вот «Лючия» льется плавно,
Баркароллу заглуша.
Сердцу мило, сердцу славно,
И в влюбленности бесправно
Рвусь обнять тебя, спеша…

Льются привольные, льются широкие
Звуки страстные лютен над нами.
В море лазурное небо глубокое
Смотрит нежно златыми очами.
В воздухе тихо, прохладно, не жарко,
Плещут плавно о портики волны,
Дремлют колонны священного Марка,
Прошлой славы величия полны.
Медленно, стройно, каналы минуя,
Вся в цветах проплывает гондолла …
Томный донесся мне звук поцелуя,
И вдали она скрылась у мола.
С песней моею к тебе долетает
Ветерок полный струй ароматных.
Локоном нежно твоим он играет,
Полон звуков любви он невнятных.
Выйди скорее, не мучай томлением,
Жду с надеждой тебя и мольбою!
Зыбь поднялась по каналу, в волненьи
Твой приход ожидая со мною.
Всходит над морем луна золотая,
Светом чудным все вкруг озаряет,
Луч ее нежный к тебе проникая,
С неземной тебя страстью лобзает.
Если бы в месяца луч обратился,
К твоему б я приник изголовью.
В песнях страданья тогда б я излился,
Я б рыдал над моею любовью…
В душу твою я тогда бы проникнул,
И чтоб лед растопить ее хладный,
Солнце на помощь себе бы я кликнул,
Он пришел бы, товарищ мой славный…
Нет, ведь не месяца луч я печальный,
А товарищ мой солнце высоко…
Море зовет меня песней прощальной,
В него верю – оно так глубоко…