Андрей Земсков - Колокольное дерево. Книга стихов

Это лето, конечно же,
всё это наше лето.
Это мы предъявляем
разлукам закрытый счёт.
Слишком много зелёных листьев,
тепла и света
Никогда не бывает.
Всё время – ещё, ещё!

Ночь в окошках небесных
уже зажигает свечи.
Ни о чём не жалеть —
это всё для себя решить.
Слишком просто шагнуть
синеве и ветрам навстречу
И остаться на краешке мира,
и просто жить.

Вот и стало хорошо, где нас нет.
Стёрли память в порошок жернова.
Сколько зим, ты говоришь, сколько лет?
Между строчек проросла трын-трава.

Ни проехать, ни пройти… Что с того,
Что нам выпало летать между звёзд?
В океане есть один островок,
На который путь один – звёздный мост.

Там, на острове зима – не зима.
Там в ночи всё те же песни звучат.
Там шиповник, резеда, бузина,
И рассветом край земли не почат.

Там тропа тебя ведёт, как сестра,
Крепко за руку держа, – не споткнись.
Там ушедшие друзья у костра
Вечерами пьют, как прежде, за жизнь.

С ними холодно-тепло-горячо
Нам на этом берегу тишины.
Но внезапно тронет ночь за плечо:
Там, где нет нас, – хорошо. Где же мы?

Всё пройдёт, ты говоришь, всё пройдёт,
И рассвет перехлестнёт через край.
Мост качнётся – и звезда упадёт.
Загадай вернуться в срок, загадай.

Шторма утихают.
Она закрывает глаза.
Из рук её, выскользнув, падает на пол тетрадь.
Ведь должен же быть кто-то «против»,
где все – только «за».
Ведь должен же кто-то огонь маяка зажигать.

В портовой таверне гуляет фартовый народ.
Всевышний беспечно следит
за вращеньем планет.
А рында рыдает в ночи и на помощь зовёт.
На помощь зовёт —
и как будто спасения нет.

Зажала в тиски нашу Землю холодная тьма,
И колет шипами штурвальная роза ветров.
Но должен быть кто-то
ещё не сошедший с ума
В тоске сумасшедшей,
в безумии шумных пиров.

Она открывает глаза.
Здесь никто никому
Не должен, конечно.
Но кто-то стоит у руля.
И тоненький луч прорезает кромешную тьму,
И радостный крик раздаётся:
«По курсу – земля!»

Всё верно, всё правильно.
Делай, что д о лжно, – и пусть
Рассвет будет ярким, а море – спокойным. Пока
Она видит сны, тот корабль отправляется в путь,
На крыльях своих унося свет её маяка.

Парящей над бездной,
живущей у самого края,
Не спящей в ночи
от внезапно возникшей тревоги
Господь зажигает свечу.
И она, догорая,
Сияет звездой путеводной тому, кто в дороге.

Тому, кто, как лист,
оторвался от ветки однажды
И, ветром гонимый,
летит над землёю осенней,
Тому, кто, упав у ручья,
умирает от жажды,
Небесной свечи маячок дарит веру в спасенье.

Не сложно пройти по черте,
нарисованной мелом.
Не просто понять за чертой,
как мы все одиноки.
Летящая птица не властна
над собственным телом,
Когда оперение рвут вихревые потоки.

И падает птица —
но, кажется, будто взлетает.
И пламя всё ярче,
и небо всё ближе и ближе.
И тьма отступает,
и над горизонтом светает.
И ветер, стихая, полынные волны колышет.

На красных скалах, брат мой «Пересвет» 6 6 Старый корабль «Пересвет» в 70-х годах посажен на рифы у острова Рейнеке в Японском море (недалеко от Владивостока) и с тех пор находится там. ,
Мы посидим – две раненые птицы —
Там, где размыты времени границы:
Ни прошлого, ни будущего нет.

Там только море, небо и ещё
В закатный цвет окрашенные камни.
И может быть, я поживу, пока мне
Ты подставляешь ржавое плечо.

Десятки ран в твоей стальной груди:
Ты был мишенью для морских орудий.
Тебя на отмель выбросили люди,
В тумане сбившись с верного пути.

Теперь мы оба, брат мой, на мели.
Наш порт приписки – адмиральский остров,
Где якоря крестами над погостом
И траверсом над морем – край земли.

На красных скалах, брат мой «Пересвет»,
Вся наша жизнь – кочующее лето.
По золотым полянам первоцвета,
По радуге давно минувших лет

Я к силуэту твоему бегу.
Стать ветром и волной – судьба такая.
И может быть, ты поживёшь, пока я
Ещё пою на этом берегу.

Утренний остров Рейнеке, кофе на костерке.
Если во что и верится – в здешнюю тишину.
Если о чём и помнится – только о пустяке,
Только о белом ирисе и о тропе к нему.

Мы поспешили с возрастом резко уйти вперёд
К лучшему или к худшему – выяснится в конце.
Крылья даются каждому – важно начать полёт,
Выстроить ноты правильно и отыграть концерт.

Важно понять мелодию, строчку не упустить,
Важно вернуться вовремя и перестроить шаг.
Жизнь на запястье фенечкой вяжет простую нить,
Память о белом ирисе вечно хранит душа.

Вечное лето острова, красных его камней,
Лодочка перевозчика через пролив Ликандр 7 7 Правильное название – пролив Ликандера. Белый ирис – легенда острова Рейнеке. .
Если однажды сбудется, мы поплывём на ней.
Остров, тропа, история, белый цветок, стоп-кадр…

Духи города, где вы,
хранители старых подъездов?
Ключ под ковриком, ящик для писем,
цветы во дворе…
Духи города, где вы,
весёлые ангелы детства?
С кем играть в новом веке
родившейся здесь детворе?

Всюду офисы, двери железные,
джипы у входа…
Где театрик-мансарда со сказкой,
закутанной в плед?
Я хожу по осколкам
старинного Нового Года,
Я пытаюсь нащупать
оставленный временем след.

По проходным дворам Владивостока
ткёт осень золотую паутину,
И отступают вечные туманы,
и чайки ошалелые кричат.
Сентябрь-художник школьной акварелью
дописывает в сумерках картину,
Где в парусах Летучего Голландца
горит звезда, как эльмова свеча.

По проходным дворам Владивостока
между камней сырых и молчаливых
По лестницам скрипящим, словно трапы
причаливших навеки кораблей,
Проходит осень. И восточный ветер,
соединяя воды двух заливов,
За островами пожинает бурю,
как злаки с колосящихся полей.