Андрей Земсков - Колокольное дерево. Книга стихов

Как отрежется всё то, что отмерено,
Припаркуется машина к обочине.
Там растёт на склоне старое дерево,
Вместо листьев у него – колокольчики.

Забредёт ли в те края чудо-облако,
Дунет ветер, – не беда, мол, что листьев нет.
На вершине закачается колокол,
Что постарше остальных, побасистее.

Загудит-заговорит медь зелёная,
Золотые колокольца ответят ей —
И взовьётся к небу песнь перелётная,
Словно стая певчих птиц, из густых ветвей.

Бродит осень по дорогам растерянно,
Тучи тянутся по небу тяжёлые,
Задевают колокольное дерево,
Обрывают колокольчики жёлтые.

И летят они с ветвей, словно с глаз долой.
Но идущий по дождю, аки посуху,
Подберёт их пешеход, оботрёт полой
Да приладит к почерневшему посоху.

А когда устанет п о свету Божьему
Ковылять да с ветром силами меряться,
Он поставит посох в пыль придорожную.
Может, пустит корни новое деревце?

Далеко до царя и до Бога
В неприкаянной этой стране.
Мы – затопленный город Молога.
Мы лежим, словно рыбы, на дне.

Наши улицы скользки, покаты,
Зарастают лиловой травой,
А по крышам шумят перекаты,
Словно грозы, волна за волной.

Воды тёмные в церковке волглой
Говорят на немом языке.
Лишь одна колокольня над Волгой
Ржавый крест поднимает в руке.

Кто мы были? Какими ветрами
Мы дышали на кручах своих,
И с какими молитвами в храме
Мы роднили языческий стих?

Стали вязкой бессмысленной глиной
Невесомые прежде слова,
Пыль дорожная – грязью и тиной,
Серым илом – степная трава.

Что ж, прощайте. Гудит пароходик.
Может статься, до будущих встреч
Мы уходим, уходим, уходим —
Зыбь речная, забытая речь…

Понимай, как хочешь, – а было так:
Много лет назад (а верней – веков)
Влез на колокольню один чудак,
Крылья привязал да и был таков.

Чудакам не писан земной закон,
Притяженье неба всегда сильней.
Он расправил крылья и вышел вон.
Радуга над полем, звезда над ней.

Колокол качался, гудел набат,
Кулаками било в лицо Добро,
Шёл войной-изменой на брата брат,
Медяки меняя на серебро.

Ставни мироточили на ветру,
Хлопали по стёклам, что было сил,
Пили, пели, плакали поутру.
Много было всякого на Руси…

…Осень, тучи серые, тёмный лес.
Ворон подустал, на осину сел.
Кажется, не будет уже чудес…
Кажется, и не было их совсем…

Только ты уже смастерил крыла,
Влез на колокольню и сделал шаг.
Высоту набрать – вот и все дела.
А что дальше – вспомнит твоя душа.

Развесёлые нынче песни.
Отчего же я сам не весел?
Я тащу на себе груз «двести» —
Двести грустных и разных песен.

Для эстрады они негожи,
Для богемы они безвестны.
И живу я вот так – без кожи,
И на рёбрах таскаю песни.

Вдох – кольнуло осколком ржавым,
Что с войны ветерана мучит.
Выдох – общий разгул державы,
Где мой крик – только частный случай.

Вдох – шаламовский серый стланик
Да моряцкий солёный тельник.
Выдох – путь, на который странник
Вышел без посошка, без денег.

Он шагает себе тихонько,
Он бормочет себе чего-то.
И возможно, лишь в этом только
Вся его – и моя – работа.

Постигая азы
Векового молчанья,
Слушай времени счёт ну хотя бы вполуха.
Если вырван язык
У поэта – печально.
Хуже, если вокруг все лишаются слуха,

Между злом и добром
Размывают границы
И возводят шутов под небесные своды.
Зря старинным пером
Ты мараешь страницы:
Снова средневековье – ни книг, ни свободы…

Только ты никаких
Гастролёров не слушай,
Похвалу и хулу пропускай без оглядки.
Если жжётся твой стих,
Если рвёт чью-то душу
Твоя песня, – то значит, ты в полном порядке.

Пой для Бога, вари ты
Шаманское зелье
И живи голышом, раз родился в исподнем.
Суеты фавориты
Уходят под землю,
Только вечности слуги на небо восходят.

Погостили – и в путь обратный.
В жизни всё до предела просто:
Вход свободный, а выход платный.
Дело только в цене вопроса.

Сколько света ты в песню вложишь,
Столько ей и бродить по свету.
Если выпало жить без кожи,
Не надейся скопить монету.