Бахтиёр Ирмухамедов - Избранные стихотворения. Том II

Мне хочется, мне очень, очень хочется,
Обняв тебя, проникнуть в глубь веков,
Найти того, кто в древнем одиночестве
Придумал нас – дурёх и дураков.
Хочу ласкать твои, Настюша, площади
И отыскать причину наших бед:
Не скакуны, мы тягловые лошади,
Удар кнута – наш завтрак и обед.
Я на груди твоей желаю выспаться
И получить прозрение к утру,
Что лепестками должен я рассыпаться
По грёз твоих летучему ковру.
И до потери пульса и дыхания
Хочу в объятиях безумствовать твоих,
Чтоб бабочек бесшумные порхания
Повеяли эдемом для двоих.
Мне хочется, мне очень, очень хочется
С тобою целомудренно грешить.
И если смерть мне после напророчится,
Я все приемлю. Так тому и быть!

Если наши враги испоганили
И твою непокорную честь,
Ты сверкай неизвестными гранями
И забудь про плебейскую месть.
Ты красивая, высокопробная,
И душа в твоем теле жива.
Не для всех ты, конечно, удобная,
И бываешь не часто права.
Но имеешь ты право на пение
И безумные платья кроить,
И вступать в диалоги и прения,
И любовью наполнить финифть.
Но тебе запрещается баловать
И гордыню свою и тоску;
Не вольна ты седины пожаловать
Своему золотому виску.
В этой жизни дороги извилисты —
И легко заплутать среди них;
Даже самый здоровый и жилистый
Пропадает на тропах людских.
Постарайся, любимая, выстрадать
Каждый шаг на пути к небесам.
Ничего не бывает по-быстрому,
Кроме дел, умножающих срам.
Пусть враги изгаляются дрянные,
Хладнокровно свой подвиг верши
И сверкай неизвестными гранями
Никому неизвестной души.

Когда весь мир падет к твоим ногам,
Я отойду и буду наблюдать,
Как ты раздашь прощение врагам
И всем друзьям подаришь благодать.
Я знаю, ты не вспомнишь обо мне:
Ведь я не враг и не среди друзей.
Я просто так стоящий в стороне,
Я сам себе хранитель и музей.
Я охраняю то, что у меня в душе;
А там всего один лишь экспонат,
Он сделан из мечты папье-маше
И называется: «Объект услад».
В музее круглосуточный режим,
Всем посетителям бесплатный вход.
Пусть я пустой мечтою одержим
И нулевой имеется доход,
Но красота превыше всяких благ,
Она дает движение векам.
Я объявлю когда-нибудь аншлаг —
И этот мир падет к твоим ногам.

Мы встретимся с тобою на заре
У нашего родного сеновала,
Я дань воздам предпахотной поре,
Сорвав с тебя узоры покрывала.
Мы в новом виде то же сотворим,
Что столько лет до этого творили,
И понесет нас Эроса Гольфстрим
Туда, где нет стыдящего мерила.
Истосковавшимся слиянье душ
Гармонией откликнется в природе.
Ты не жена мне, я тебе не муж,
Но оба платим дань любви свободе.
Условности ничуть не тяготят
Сердца, объятые святым пожаром.
В миру мораль – не более чем яд,
Смердящий лицемерным перегаром.
Ничто нас не заставит почитать
Тлетворный дух фальшивых благочестий:
Мы друг для друга честь и благодать
В душевности амурных перекрестий.
Кого-то тянет жить в монастыре,
Кому-то тьма завещана в подвале,
Но мы с тобой сольемся на заре
На нашем безотказном сеновале.

О гигантская в небе звезда,
О народы Альдебарана,
Проведите меня туда,
Где Она возлежит на диване!
Проведите меня тайком
По космическим коридорам;
Я по стеклам пройду босиком
И предстану холодному взору.
Я скажу ей: «Любимая, ты
Не для этой планеты убогой:
Для тебя есть другие мечты
Во вселенских запасниках Бога.
Так восстань же и устремись
К мириадам планет и квазаров,
Над рутиной землян поднимись,
От бескрылых беги казуаров!
Ты с высокой печатью на лбу,
Соответствуй своей сверхзадаче.
Коль сейчас не поверишь в судьбу,
От тебя отвернется удача.
Встань и крылья свои разверни,
И в своей красоте небывалой
Променяй заскорузлые дни
На искрящие звездами дали.
И явись для Вселенной святой
Полновластной великой царицей,
И наполни ее добротой —
И воздастся твой подвиг сторицей».
Так скажу я. Быть может, Она
В благодарность за это вещанье,
Тайных чувств и желаний полна,
Поцелует меня на прощанье.

Давай признаемся в любви
И разойдемся без скандала.
Люблю я прелести твои,
Но не хочу, чтоб ты страдала.
И ты не хочешь, чтоб меня
Твои поклонники прибили
За то, что я, слегка труня,
Тебе готовил чахохбили.
Пройдут года, и, может быть,
Мы где-нибудь с тобой столкнемся
И, вспомнив нынешнюю прыть,
Друг другу мило улыбнемся.
Ты будешь так же холодна
В своей гламуристой осанке,
И будет грусть твоя видна,
Как пятна крови на подранке.
Ты спросишь нехотя: «Ну, как
Твои дела, твоё здоровье?».
А я скажу: «Мой дом – кабак,
Где пьют побитые любовью».
Ты равнодушно бросишь: «Что ж,
Я рада встрече, до свиданья», —
И быстрым шагом вдаль уйдешь,
Взорвав основы мирозданья.
Я напоследок нагляжусь
На ровный стиль твоей походки,
Пойду в кабак и погружусь
Всем существом в болото водки.
И буду долго вспоминать
В тумане пьяного угара
Твои глаза, ланиты, прядь
И вкус телесного нектара.
Тоска и грусть, печаль и боль
Сгорят, как рекруты шандала.
Но нам зачтется наша роль,
Что мы расстались без скандала.

Я не вернусь в твои объятья,
Я не вернусь, я не смогу…
Пускай другая снимет платье
Со мной на лунном берегу;
Пускай с другой познаю счастье
В какой-то час, в какой-то миг,
И распадусь потом на части,
На атомы, но без вериг
Твоих очей, грудей и спеси,
Высокомерия словес…
Драматургия этой пьесы
Идет судьбе моей вразрез.
Твои отзывчивые губы
Я не смогу поцеловать;
Не заскрипит, почуяв трупы,
Под нами древняя кровать.
Не знаю, как, но ты убила
Во мне влечение к тебе.
Быть может, ты меня любила
В те дни, когда мы на арбе
Катились медленно под сени
Чинар ветвистых и дубов,
И у ручья, скрестив колени,
Вершили грешную любовь.
Какое было единенье
Незамутненных наших душ!
Витало всюду наслажденье,
И раем высветилась глушь!
С тех пор пытались многократно
Мы повторить тот чудо-всплеск,
Но становился неприятней
Минувшей страсти мутный блеск.
Возможно, это – козни быта,
Возможно – слабость наших уз,
Иль, может быть, – закон событий,
Уничтожающих союз.
Постичь нам ход причин и следствий
Удастся вряд ли. Будь умней.
Расстаться тихо, без последствий
Во благо всем – тебе и мне.
Не посылай любви проклятья,
В себе обиды не таи.
Я не вернусь в твои объятья,
Как ты не просишься в мои.