Бахтиёр Ирмухамедов - Избранные стихотворения. Том II

Убей меня сейчас и здесь
За то, что я тебя люблю,
За то, что я пронизан весь
Твоей красой, что я молю
Хотя бы взгляд мне подарить,
Хотя бы вздохом дать понять,
Что я могу боготворить
То, что у сердца не отнять.
Хотя бы бровью поведи,
Хотя бы жестом покажи,
Что есть надежда впереди,
Что между нами нет межи.
Но ты надменна, холодна
И можешь даже в ступор впасть,
Как будто вовсе не видна
Моя мучительная страсть.
Ужели нет в тебе души,
И сердце высохло внутри?
Во мне ты видишь облик вши.
Но я не вошь! Ты посмотри! —
В моих глазах лишь ты блестишь,
В моих ушах лишь ты звенишь,
В моей душе лишь ты летишь,
Мои мечты лишь ты пьянишь.
Откройся мне, преодолей
Свой гонор глупый: от него
Ты станешь разумом хилей
И деградируешь в маго.
А если все ж тебе невмочь
Угомонить на сердце спесь,
Не уходя от жертвы прочь,
Убей меня сейчас и здесь!

Я плакала, я плакала, любимый,
Когда ты уходил совсем чужой,
Как будто не был нежным и родимым,
Как будто полоснул меня ножом.
Я плакала, просила, умоляла,
Не понимая, в чем винить себя:
Я как умела, так и целовала,
Я как могла, так и ждала тебя.
Но ты ушел, не бросив даже взгляда,
Но ты ушел, не выслушав меня.
Не знаю, как я избежала яда,
Не помню тех, кто вынес из огня.
Я плакала в бинты, в свои ожоги,
И выплакала слезы все до дна.
Лишь память мне подобием изжоги
Мешала жить, меняя времена.
И вот теперь я все преодолела,
И солнце вновь восходит надо мной.
Мне до тебя нет никакого дела,
Отныне сольной я звучу струной.
Я обниму леса, поля, долины
И в горный воздух с головой нырну;
Мои друзья – орланы и павлины,
Мои подружки – антилопы гну.
Лягушки будут мне сонаты квакать,
Соловушки – симфонии свистеть.
Я никогда уже не буду плакать,
Я буду просто жить и просто петь.

Поставьте памятник любви
На небесах, на лунном свете,
На смертной клятве на крови,
На ненаписанном сонете.

Поставьте памятник тоске
По дорогому человеку
На одуванчике, песке
И на цветке, упавшем в реку.

Поставьте памятник врагу
На самом шумном перекрестке,
На зыбком, скользком берегу
И на рассыпчатой известке.

Поставьте памятник нужде,
Чтоб не забыть в чаду эпохи,
Что были с миром во вражде
И подбирали с улиц крохи.

Поставьте памятник смертям
На главной площади укором
Убийцам, войнам и властям,
Покрывшим честь свою позором.

Поставьте памятник рублю,
Юаню, доллару и евро
Народным даром куркулю,
Но не в карман, а прямо в плевру.

Поставьте памятник мечте
На траектории полета,
На ветра дивном фуэте,
На композиции фагота.

Поставьте памятник и мне
Какой-нибудь, пускай бумажный,
Напоминанием стране,
Что я любил, страдал и жаждал.

Юлька, Юлька, дева-красотулька,
Почему же я тебе не люб?
Может, совершим с тобой прогулку —
И тогда поймешь, что я не «дуб».
Я тебе напомню, как Есенин
Персиянке пел свои стихи,
Как ее склонял в саду весеннем
Постигать любовные грехи.
Расскажу о том, как Маяковский
Лилю Брик смертельно обожал
И, не выдержав тоски чертовской,
На курок для выстрела нажал.
О Володе и Марине Влади
Без меня ты знаешь хорошо,
Как загнулся он любови ради,
Выпитый мирскою томошой.
Было много байронов и гёте,
Пушкиных, гомеров, окуджав,
Кто страдал в своем духовном гнёте
И в чаду рифмованных держав.
Вот теперь и я к святой когорте
Подбираюсь робко, не спеша,
И в моей взволнованной аорте
Еле дышит скромная душа.
Завершая краткую прогулку,
Я шепну одним движеньем губ:
Чтобы жил я в этом мире, Юлька,
Должен быть тебе мой образ люб.

А если я тебя не поцелую,
Когда ты согласишься на любовь,
Ты мне споешь осанну-аллилуйю
Или из носа выпустишь всю кровь?
Не знаю я, и ты не знаешь тоже,
Какая боль привидится во сне,
Когда окажемся на брачном ложе
Вдвоем на удивление стране.
Но, может быть, нам стоит попытаться,
Длиннющие отвергнув словеса,
Поведать всем доходчиво и вкратце,
Что нас роднят сердца, не телеса.
Конечно, ты к такому не готова
И вряд ли пожелаешь обменять
На миску щей ляган крутого плова
И на топчан роскошную кровать.
Да и характер у тебя не сладкий:
Чуть что – и все: спасайся, визави!
Я на любовь не очень-то и падкий,
Когда проблемы светят от любви.
Но все равно ты мне ужасно люба,
И потому согласен я терпеть,
Когда твои порхающие губы
На мне заменит хлещущая плеть.
Пусть я судьбой не так уж и балуем,
Но ты меня отметь своей звездой
И награди сердечным поцелуем,
И укроти волос твоих уздой.

Мне хочется сегодня умереть:
Вы не пришли на первое свиданье.
Не заслужил я муки ожиданья,
Не заслужил и от обмана смерть.
Я Вами был нежданно очарован,
Когда явились Вы моей мечтой.
С тех пор, сраженный Вашей красотой,
Я без цепей любовью к Вам прикован.
Я думаю о Вас и не могу понять,
Вы – наказание мое или награда,
Вы – сад в раю или пустыня ада,
Вы – боль души иль сердца благодать.
Вы не пришли, хотя и обещали,
А я стою и мну в руках букет,
А Вас нигде, в помине даже, нет!
Ужели Вы на память обнищали?
Вы говорили, что придете в семь,
А на часах на две минуты больше!
Не вынесу я мук подобных дольше!
Вам чуждо сострадание совсем.
Все, смерть моя близка.… Но – Боже славный! —
Вы все-таки пришли…. Не опоздав?
А ну-ка сверим… да, я был не прав:
Мои часы немного неисправны.

Я вышел, друзья, из-под ига любви,
Теперь я свободен от мук и страданий,
От грустных ночей и пустых ожиданий,
От боли в душе и безумства в крови.
Как долго терзал я себя рифмоплетством,
Как едко смеялись враги надо мной!
Опале подвергнут я был тишиной
И был уничтожен духовным сиротством.
Во что превратился я, страстью дыша, —
Я голоден в холоде города хлеба,
Я пасмурный пасынок пазанок неба,
В котомке – ветра, в кошельке – ни шиша.
Но «Баста!» сказал я себе и уехал
На Северный полюс в мороз и пургу,
Где белый медведь о любви ни гугу,
Где светлые ночи одна лишь утеха.
Но здесь, на краю и судьбы, и земли,
Куда не проникнет вселенская смута,
Ловлю я себя на одном: почему-то
Мне хочется снова увидеть Лейли.

Да, я порой словоохотлив,
Да, я рифмую черте что.
Но ты меня не бей за то,
Что я гулически заботлив.
Ты все, конечно, поняла
Давным-давно, читая строфы
Моей сердечной катастрофы
И обреченности чела.
Но ты притворно молчалива
И производишь всюду вид,
Что не в тебя влюблен пиит,
Чья муза вздорна и ворчлива.
И в то же время в тишине
Ночной бессонницы и скуки
Мои смакуешь рифмозвуки
С моей мечтой наедине.
Ты улыбаешься, встречая
Удачной шутки каламбур
Внутри ямбических фигур,
Воображение включая,
И раздражаешься, когда
Я выхожу за рамки меры,
Вводя ненужные примеры
На грани фола и стыда.
Но ты прекрасно уловила —
Ведь ты сама на службе муз, —
Что мой классический комуз
Сродни строению ветрила.
То будет бриз иль ураган —
Все принимает к сердцу парус;
Пусть он похож на грубый гарус,
Но он из шелка Богом ткан!
Я не угодлив, не расчетлив,
Но я заботлив и влюблен —
Вот почему я расчехлен
И чересчур словоохотлив.