Михаил Солдаткин - В пору золотую

Тебя здесь не было давно,
с тех пор, как я уехал, видно,
но где -то в мыслях все равно
за нас с тобой вдвойне обидно,
Что не сложилось, не срослось;
звонить и каяться не стану,
мы целый год прожили врозь,
не бередить же нашу рану.

Весь вечер в кресле просижу,
и вспомню лучшее, что было,
и все по полкам разложу,
чтоб наваждение остыло.

Открыв тетрадь с записками давнишними,
с которой я кокетничал порой,
искал следы запретного и лишнего,
Чтоб с чистым сердцем выбросить долой.

Печное пламя съест мои амбиции,
страница за страницей, боже мой!
мечтания, сомнения, традиции,
сметет мгновенно огненной метлой.

Лишь искорки в трубе и память цепкая
оставят привкус давнего в ночи,
пропала и любовь, и дружба крепкая,
и ныне это прошлое горчит.

Не жалко слез, они – из подсознания,
дожил я до серебряных волос,
придут когда -то сроки расставания,
а слезы от бессилья – не всерьез.

Да! Язык мой остер и безжалостен,
просверлил он бумагу насквозь,
этот день и не плох, и не радостен,
просто жить нам приспичило врозь.

Я с блокнотом сольюсь, трону прошлое,
нацарапаю символов вязь,
подчинюсь подсознанью дотошному,
только б снова не вляпаться в грязь.

Новоспасскую пристань обрадую,
Да взберусь на большой теплоход,
не стою, не лежу и не падаю,
просто скрыться спешу от забот.

Подыщу себе место укромное,
благо, в будни народ при делах,
в вышине – небо в перьях огромное,
значит, дождик кипит в закромах.

Я попробую снять наваждение,
уплыву в незнакомый край
как прекрасны свободы мгновения,
бесподобен цветущий май.

Майское утро в тумане обманчивом,
лес неподвижен, ни ветра, ни солнца,
птиц щебетанье – в порыве запальчивом,
радует звуком в проеме оконца.

Где -то по гнездам – птенцов оравы,
всех прокормить, как всегда, проблема,
всюду лесные блаженствуют травы,
нужно косить, но возникла дилемма —

Или, расслабиться, сердцу внимая,
иль норовистую выбрать косилку?
жалко весну, мы в концовку мая
вместе с судьбой проложили тропинку.

Выберу третье – вздремну, помечтаю,
вытянусь в струнку на мягкой качалке,
тихо в заоблачном сне полетаю,
день, надо думать, не будет жарким.

Вижу прогалы в затянутом небе,
ночью загадывать буду желанья,
мне б посидеть на воде и хлебе,
чтобы приблизить свои ожиданья.

Заприметил я стать стыдливую,
только парус осталось поднять
накатила любовь лавиною,
не сумеют нас в лодке догнать.

Заготовленный клок материи
на верхушку, как флаг, подниму
нам зеленые волны поверили,
не позволят пойти ко дну.

Разозленные толпы завистников,
сбились кучей на том берегу,
я далек от пророков и мистиков,
но устрою отпор врагу.

Ялик мчится, с волной беседуя,
вот он – плес и дремучий бор
в деревеньку свою приеду я,
на любимый тобой косогор.

Параллели сошлись в единое,
и желанья – в одну полосу,
а пристанище наше родимое
сбережет твою стать и красу.

Свой трон во дворе вижу чаще и чаще,
зовет он обнять исхудавшие чресла,
нет времени в жизни любимей и слаще,
чем эта забота усталого кресла.

Действительность тянет меня в нирвану,
куда с костылями, в душе разбитой,
я встану ступнями на мягкую траву,
и сердце наполню природной палитрой…

Сосед – горемыка врубил косилку,
какие тут могут возникнуть полеты?
в субботу и даль отдает лесопилкой,
когда же жильцы отдохнут от работы?

Душе нужно просто принять катаклизмы,
а я наберусь в понедельник флюидов
природа очнется от шумной жизни
приезжих из города эрудитов.

Ждут – не дождутся добытые строчки
выхода к небу, в словесной плотности
разные знаки – тире и точки
в пору заката моей беззаботности.

Все, что написано, волны бумажные
выплеснут в мир, рассыпаясь веером,
мысли ненужные, в меру продажные,
где -то живут между югом и севером.

Нет расстояний для них нехоженых,
с волнами разных людей смыкаются,
дней не считают в скитаньях прожитых,
вечно они по просторам шляются.

Все мы затихнем в последней плоскости,
больше ни слов, ни шарад – молчание,
волны заполнят земные пропасти,
смысла не видя в своем шатании…

Сегодня первое июня и среда,
да, лето накатило, так всегда,
а крыши от росы еще ржавеют,
и стекла по утрам пока потеют —
не беда.

Я утром, в три, таращился на свет,
валялся на тахте полураздет,
душа в потемках явственно дрожала,
как будто мне блаженства обещала —
в обед.

Растаял сон в глазах, встаю, бодрясь,
своей разгульной жизни устыдясь,
ступлю на пол прохладный и приятный,
взгляну на Лик суровый и занятный —
помолясь.

Все начинается с утра и вот – среда
меня не обманула, как всегда,
в свой мир непредсказуемый пустила,
соломки где -то даже подстелила —
без труда…

Надолго я видениями жив,
пришел к реке, а там – шуршанье ив,
как будто в измерении другом
и поле, и река, и этот дом,
мои босые ноги землю трут,
они меня в сомненья заведут,
а речка тихо всплесками гоняет,
под корни с наслаждением ныряет,
меня освободив от суеты.

А ты?
Со мной дождавшись темноты,
подол встряхнула мятый,
а цветы
привстали после пресса и, вздыхая,
тебя вдогонку тихо попрекая,
расправили бутоны и листы
и я пойду, я день провел не зря,
себя слегка за вольности коря,
тебе сказав от силы полсловца,
не потеряв от близости лица,
Достоинства в любви не уронив,
я все еще в податливости ив,
любовными видениями жив,
иду домой мотивчик напевая…

Деревья на погосте, видно, спят,
не смея шевелить своей листвою,
они стоят, как памятники, в ряд,
прижатые небесной синевою.

Я, силясь вспомнить, где и кто лежит,
Зайду в аллею скорбную у храма
здесь Дух святой их души сторожит,
его я вижу словно из тумана.