Семен Бродецкий - Калейдоскоп. Стихотворения

Ведь «чистота»,
Есть только плоти чистота.
С презрением смотря на благочестие калек,
Не исполняют демиурги просьб скота,
Сменяя кровью веком век.

Направлен вверх твой взгляд кошмарный,
Рука схватилась за невидимую трость.
И из глубин небес зов планетарный
Пронзает твою каменную кость.

Ногами слился с троном чёрным
В конце дороги, по которой я иду,
Смотря с неё заворожённо
На вечности беду.

И что за ожиданье в этой шее напряжённой,
Скопилось после стольких тысяч лет?
В каких несчастиях твоя мечта виновна
Лишь знает ящера скелет.

О, идол мрака! Спящий бог!
То смерти свет мерцает в оке белом.
Ты в грудь вбираешь пыльный вдох,
Над миром возвышаясь тёмным телом.

Обсидиановый король, правитель древних тайн,
Ты эти берега укутал прахом,
В проклятье погрузив сей край,
Заколдовав непостижимым страхом.

Рабы молились, если б ты хотел,
Тебе и в этот серый век.
Но лучше цвет погибших тел —
Тебе милее мёртвым человек.

Давай увидимся сейчас
И, обменявшись голосами,
Упрёмся глазом в глаз
Друг друга, под бездушными часами.

Давай увидимся сейчас,
Сегодня, вместо сна,
Мой друг далёкий. Нас
Не может разделить весна.

Ведь нет такого места,
Где б мы увиделись потом,
И белая невеста
Уже стоит с беременным тобою животом.

Во тьму готов я опуститься
Услышав Смерти низкий бас.
Ничто не повторится.
Давай увидимся сейчас.

Ты по закатам
Из лета едешь в лето,
Вод мира
Переливая скоротечность.
Зрачком, сплетённым из потёртой ткани света,
Кидаешь взгляды в бесконечность.

Лучи трагедии пронзают тьму,
Звонком раскалывая ночь.
Тебя удавом нежным я за шею обниму,
Тебя – дух, мать и дочь.

Я унесу тебя в пустыни карамель,
Где не было любви пять тысяч лет,
А за горой, с которой видно моря мель,
Пусть города лежит неоновый скелет.

Почесав ногой щетину,
Я скажу:
Быть собакой – хорошо.
Расправляешь утром спину,
Погрызёшь на лапе шов,

Улыбаясь солнцу,
В море неохотно заходя.
Мудрым, знающим питомцем
Шкуру в пледе греешь после летнего дождя.

Чаек с пирса провожая
Ты, мохнатый и большой (на задних лапах),
На рассвет зеваешь,
Дружбы старой чуя запах.

Предан, верен, ждёшь не зная
Погуляют ли с тобой.
Вносишь, смелый, радость лая
В жизнь, наполненной игрой.

Все слова срифмованы,
Варианты судеб прожиты,
Нету нового ничего.

Нету старого ничего,
Старый дом, старый друг,
Нету множества
И меня одного.

Я забыл бы, что в книгах написано,
Пустоту между строк, между букв,
Разрывает мой мозг катаклизмами,
Оглушительный лавы в артериях стук.

Я иду по тропе намозоленной,
Я иду, возвращаясь к себе,
Я не делаю то, что дозволено.
Я иду по тропе.

Исчезает за образом образ,
За лицом исчезает лицо.
Должен быть у рождения тормоз,
Если есть у него колесо.

Я иду по тропе сожалений,
По дорогам веселья и злости.
Мимо долга и судеб сплетений,
Распинав свои пыльные кости.

Умираю, чтобы родиться,
Не по воле богов
И не за грехи.
Для того, чтобы ливнем пролиться
На бесплодной пустыни пески.

Под окнами алого дома
Ходят звери с рубиновыми глазами.
Их добыча в замках из хрома
Тихо плачет кристальными слезами.

У дороги слона остов
Муравьи взяли в огненное кольцо.
Слон имитирует остров,
Остров выражает внутреннее лицо.

Кровь Андромеды —
Исток алой пелены,
Из проигранной победы
В блендер кинутые сны.

Из сливок галактики пенной
Кидает соплю,
Повелитель вселенной,
Императором ставя мат королю.

Вспышкой ядерного колокола,
Под пение цианидовых сестер,
Король, ржавой проволокой,
Губы себе стёр.

Врубив топоры в сердца причину,
По горам корабли те что водят,
Бородатые мужчины
В деревья уходят,
От планетарного флота до племени,
От «Я» до «Ты»,
Быстрее болида времени,
Выкованные в кузнице мечты.

Из шоколадной коробки с предсказаниями
Вылезает клюв
Торговца воспоминаниями,
Включающего электрический грув.

Разносят напитки голые слуги
Глазами по залу звеня.
Взрывает колонки винтажное буги
В незримых барьерах грядущего дня.

Волна падает с пика
В дым марихуанного танка.
Поспела черника
Апокалипсис фанка.

Мне джунгли говорят:
«Ты в жизни много плакал».
В окно уставила свой взгляд
Хромая одноглазая собака.

В поту тумана солнце тает
И комары звенят в рассветной спальне.
Собака лает,
Варан хвостом взбивает
Сухие листья пальмы.

Прибитая к стене висит
Гримаса деревянной маски,
Змеёй тебе шипит,
Что ты не в сказке.

Мне счастье изуродовало душу
От сердца ветви отломав.
Китовой тушей
Выбросив на сушу,
Зрачки на вентилятор намотав.

Уж лучше б я людей не видел,
Как не видел
Гор, храмов и слонов.
Кого ж настолько я обидел,
Что проклят каждый из моих миров?

Я не паук
Я не могу любовь брать силой.
Танцуешь под колонок стук,
Стук в свежие могилы.

За сломанным забором мёртвое болото.
Ведь всё равно в какой из стран
Берёт своё природа.
Сквозь гул дождя мы слышим океан.

И ржавый поезд, проходящий мимо,
Как будто движется назад,
Вернуть пытаясь день неповторимый,
Из пункта «рай» в пункт «ад».

Ты видишь здесь людей,
Коленопреклонённых
В молитве исступлённых
В отсутствии свечей?
Кроме одной,
Что освещает лица
Застывшая зарница
Проглоченная тьмой.
Она горит из ниоткуда
И без неё не видно бога
И гостя в хлеве у порога
И пустоту его сосуда.
Ты пол приблизить молишь день.
Проступит мрак на стенах.
Страх понимает в венах,
Кто бросил эту тень.

В речном дворце,
В чужом венце
Грустит зимы король.
С бездумной грустью на лице,
В глазах мерцает боль.
Не слышал он других царей
Уже давным-давно,
И видно только гладь морей
В закрытое окно.
«Я самый сильный властелин
Моя рука крепка,
И то, что создал я один
Останется в веках».
Но беглый герцог чёрным псом
Ждёт часа отомстить,
Судьбы жестоким колесом
Трон ветхий подломить.
И пусть народом он любим,
Как и любой тиран,
Любим народом до седин
И до открытых ран,
Он будет предан тем ножом,
Что взят из замка стен.
Он будет заживо сожжён
Драконом перемен.