Семен Бродецкий - Калейдоскоп. Стихотворения

Слабое небо в венах,
Перед рассветом щебечет поле,
В земле колени,
Плачущий ртутью голем
Выпил вчера слишком мало,
Для смерти и для рожденья.
Борода, как губка, впитала
Слёзы апостолов в воскресенье.

Ни стыда, ни печали, ни злости.
«С утром придёт очищение».
Не пришло. Мои кости
В клубничном варенье.

Я запомнил за жизнь, как не надо,
А как надо – забыл.
Так и другу, и гаду
В откровении душу избил.

Я любил.
Чисто, глупо, не зная.
И с иконы краску скоблил
В поисках рая.

Моё сердце валяется в грязном ведре,
Мою душу сожрали пираньи.
Одиночество – это не жалость к себе,
А к себе состраданье.

Я живу циферблату назло.
Заборы, дороги, канавы —
Это всё заросло.
Я сижу в малахитовых травах.

В лесу, на спиленной берёзе
Сидели старики.
Собака весело барахталась в навозе
И печь топилась в доме у реки.

Закинув водки в бороды седые,
Дым выпуская в листья клёна.
И там лишь заросли густые,
Где пройден путь Ивана и Семёна.

Воспоминания покрылись мхом десятилетий.
Душа шмелём жужжит над клеверным ковром,
Ей тесно в человеческом скелете.
Они сидели с полным мыслями ведром.

Семён в пустой бутылке видит отраженье,
Точнее, отраженья полтора.
Се – символ завершенья.
Всё – дым костра.

Иван в берёзу тушит сигарету,
На шее хлопнув комара.
Заканчивается лето.
Нам пора.

Тут больше нет тоски. Послушай:
Повисший угол рта и сгорбленные спины,
В кастрюле сваренные уши,
Одна шестая доля героина.

Сын человека уходит за пригорок.
Серая злобность старухи завистью крестится
(и этой старухе может лет сорок).
Через год, смазав желчью веревку, в сарае повесится.

Стены домов тебя прижимают ближе к дороге,
Которая знает, что смерть на вкус кисла.
Из лужи с мазутом вылезает безрогий
Пророк с головой осла.

Свят искренний в блуде своём!
Тебе повезёт, если родишься летом.
Мы носом плюём
На все не-авторитеты.

Где туман разгоняет тьму,
Беззвучно, в доме, лишённом дверей,
Дочь рожает сына и внука отцу своему,
Во имя всех матерей!

Что там, за хребтом этого монстра мёртвого?
– Опухоль вместо лица, с глубоко похороненными глазами,
Камень локтя стёртого
С застрявшими в нём зубами.

Чужая сторона, разлука…
Одиночество в дверях ревёт.
«Он мне руку в руку,
А я ему нож в живот».

Я не понимаю!
Сколько ещё должно пройти лет…
О, Земля! К тебе взываю,
Пока бога нет.

Весна – шлюха.
Осенью лето потерял.
Почешу снег за ухом —
Привет, Зима, я по тебе скучал..

Перед зимним экзаменом
Предельно собран
В лице каменном.
К замку подобран
Ключ происхождения
Танки на марше
Едут по мнению
И человечество проворачивается фаршем.
Сцепление
Генов нарушено
И, с болезненным рвением,
Где время задушено,
Искры пытаетесь
Из камней гладких высечь,
Не унимаетесь.
Миллиарды зависят от тысяч,
А сотни от одного.
Ты не выйдешь из клетки
Размеров, не решишься отправить письмо.
От земли оторвёт тебя ветка,
Не приблизит к небесным границам
Из смертельных игрушек ничто —
Жизнь – убийца.

На нашем веку ничего не изменится,
Нас просто заменят на вертеле.
Навалится солнцем, пивом вспенится
Лето, обманет бессмертием.

Весна незаметно пройдёт
Из пляжа восставшей огромной ламой.
В слепящем ландшафте запрёт
Зима, замурует в оконную раму.

Радость с грустным взглядом осени
Не разрешит нам спать.
Колоссы крутят часовыми колёсами,
Которые не обратятся вспять.

Время скользит секирой
И дети являться будут на свет,
Крича, предвидя все ужасы мира,
Хотят они этого или нет.

Май сменится февралём.
Мог выиграть у жизни, поддался.
– Какая разница, всё равно все умрём.
– Не знаю, я ещё не рождался.

Стыд обожрался и сдох,
Вытоптан грибной газон,
Копытами убегающих блох
В лишённый событий горизонт.

Голова утром заново слепится
Вопреки с каждым днём нарастающей боли.
Если ты ещё не повесился,
Значит ты всем доволен.

Душе причиняют непоправимый урон
Виолончель в снегопаде
И одиноко стонущий саксофон
В летнем закате.

Поколение рвёт надо рвом,
Книгами разжигают кальяны.
Волком и львом
Мнят себя две обезьяны.

Шагает порода, ослепшая вдаль,
Не трогавшая пальцами гробов,
Под их кедами – треснувший асфальт
От безмолвного, злобного взора рабов.

Под благовония пряные,
Мимо детства витрины,
Мы вошли в век пьяными
И, не дай бог, трезвыми его покинем.

Ты не станешь старее,
Лишь поседеет
Бороды клок.
Становится труднее
Без очков смотреть в потолок.

Открой книгу, закрой глаза,
Познай своё тело мечом.
Память тянет тебя назад,
Убирая из-под руки плечо,
Капая воском на губы,
Падая в рожу гирями.
Железные лесорубы
Длинною в жизнь делают харакири.

Алмазное сердце гонит магму по венам,
Вымывая любовь страстью.
Воспоминания дают под дых коленом,
Надежда крадёт у тебя счастье.

Но среди обломков, оставшихся на плаву,
Разум душе становится тираном,
Грудь врастает в скалу,
Невозмутимо возвышаясь над океаном.

Стань опустошением,
Хладнокровно, бессердечно,
Без сожаления,
В пространстве, навечно.

Во славу холода,
Раскрывшись хвостом павлина,
Плавит помазанный колокол
Седьмой зрачок Кухулина.

Пивные баклажки церквей
Притягивают грозу.
Без тела душа живей,
Стала легче на одну слезу.

Рты молитвой заткнуты
Косолапых клопов.
Представьте на минуту —
Наверное, есть бог в каком-то из миров.

Не убегут от бешеной ладьи,
Не спасутся от ножа валета,
Короли – муравьи,
Перед правдой кометы.

Черепа магия белая
В пещерных кострах,
Первобытность загорелая.
Питон сквозь космос смотрит на прах
Заржавевших оков,
Важных дел,
Прах дорог, прах домов,
Городов,
Прах временно красивых тел,
Прах бессмертных душ.
Всем, от ангела до амёбы
Размазывают туш
Чёрные врата-небоскрёбы.