Инна Щептева - Женечка

На все пуговицы закрывала распаленное тело,

Страстью слова пытаясь завоевать время.

Я одевалась в модные ткани,

Блестками красила ногти и голос,

Под цитат хоровод и умные мысли

Старалась глубже всех Вам запомниться.

На сакральной петле телефонного провода

Я висела – горела откровеньем ночным,

Сочиняла письма невинной интимности,

Чтобы ближе всех стать Вам отныне.

Как причину жизни Вас обнимала,

В страхе судорожном – вдруг меня оттолкнете —

Пропасть, развалится мир на две части,

Да он к черту перевернется!

Целовала Вам руки, в любви забывшись,

К серебру драгоценной волнующей пряди

Серебро покупала у ювелира. —

Я старалась дарить Вам радость.

К Вашей атласной молочной коже

Я атлас приносила под цветными бантиками.

Мне казалось, Вы очарованы мною,

Последним в Москве романтиком!

Вы мне улыбались, как Джоди Фостер,

Губами к моим губам прикасаясь.

Я думала, Бог адресатом ошибся. –

Не заслужила я Вас!

Вечера после фильмов, запивавшихся кофе,

Мы провожали по улочкам сказочным,

Я держала Вас за руку – впервые в жизни

Понимала, в ком мое счастье!

Я обожаю Ваши морщинки –

Прикоснуться губами бы к краюшку глаза…

Вы красивее всех созданий на свете

И дороже любых алмазов!

Все скамейки запомнила, где я прильнула

К плечу, как у мамы, только теплее —

И теперь этот город мною помечен

Точками нашего времени.

Я надеюсь, у Вас все спокойно и тихо,

И Вы тоже нашли настоящее счастье.

И пускай больше нам в этой жизни не встретиться…

Я после – Вас ждать буду также.

Я родилась, чтобы любить тебя,

Быть тебе нужной, оберегать.

Мама сказала бы: «Ты себя оскорбляешь».

Но это не так!

Ты старше, мудрее,

И лучше меня понимаешь,

Как я в невесомое, мощное, тем не менее,

Чувство любви превращаюсь.

Хочется о тебе позаботиться,

Хотя бы приготовить тебе вкусный ужин,

Подоткнуть шарфик за ворот,

Внимательно тебя слушать.

Но ты так привыкла к самостоятельности,

Что убедилась в ненужности никого понимающего,

Даже понимание себя тебе чуждо —

Ничего откровенно-пугающего.

Ты соприкасаешься рукавами с людьми,

И глубже связи тебя не прельщают,

А мне необходимо быть ближе к тебе:

Разбиваюсь, но снова стараюсь.

Любовь должна побеждать – как в кино!

Сколько можно в несправедливость то верить!?

Я скучаю по тебе сильней, чем по маме —

И моему чувству можешь довериться.

Когда представляю: обо мне думаешь! —

Проходит тоска, исчезает бессонница.

Что еще сделать, чтоб рядом со мною

И ты была бы довольна?

Не хочу я болью платить за стихи,

Тем более такие негладкие.

Я родилась заботиться о тебе,

И я знаю, что в этом – главное.

Всю ночь проплакала:

Так хотелось тебя обнимать. —

Бывают и такие ведь отношения,

Воздушно-кремовые.

Главное – не безличностные.

Да, я выросла,

Но сердце то осталось детским. —

Бояться тебе совсем нечего.

Разве что истерик маленьких:

Я немножко ревную к твоим поклонникам.

Их так много! —

И я совсем крошечная на их фоне.

Наше поколение подсело —

Кто на таблетки, кто на амбиции,

Я же – на любви одной.

И держа в руке телефон,

Я все жду раздастся звонок…

Но ты захотела забыть —

Удаляешь меня из памяти,

И телефон забывает поздравить.

Невыносимы итак праздники,

А теперь вечно даты заплаканы.

Как в мультике, тебя если нет —

То и меня тоже нет.

Прыгнула бы ко мне в кроватку,

Скомандовала: «Давай подвинься!» —

И мы бы весь вечер, обнявшись,

Смотрели кино, согревались.

Была бы ты рядом —

Я б справилась.

А так сердце все разрывается,

И скоро его не останется…

Мне все равно, что делать и куда идти,

Я тихо починяю свой примус, стараясь никому не мешать,

Я дефектная, я ущербная.

Можете – прощайте, нет – буду я прощать.

Во мне не звучит музыка,

Я только выскребаю из себя подобие стихов.

Я не могу путешествовать,

Потому что в этом городе живет моя любовь.

Я оседлая, не перелетная.

И любовь моя равно, что смерть.

Я пропахла слезами, отчаянием,

Непригодна и чтоб умереть.

Ничего стереть не получится:

Пробовала уже не раз.

Я выродок любви неудавшейся,

Я даже не про запас.

Я жру холодные макароны:

Мне наплевать на еду и кров.

Говорят, если я смертоносна,

То это не про любовь.

Но любовь на слова не раскладывается,

Ее видов равно, что людей.

И к советам если прислушиваться,

То заревываться до соплей.

Да, бывают и просветления…

Но они не ярче кво-статуса,

Вспышка, когда люблю меньше,

Но выходит – так только кажется.

Ты сама виновата, что больно:

В отношениях наших – двое,

Не от меня ты легко открестилась,

От единственной своей правды – боли.

Там, где больно, там еще есть мы.

Пожелание в лоб мне счастья

И объятия скорым движением —

Что прощание, навсегда ведь!

В темноте, в тишине, вечно ждущая,

Сигарет километры скурившая,

Слабовольная, слабоумная,

Становлюсь пустой, обнулившейся.

Просто жду тебя, беря на понт веру,

И молюсь на церковном полу:

Не должны – Аве! – близкие люди

Развеяться по ветру!

Но молитвы мои не услышаны —

Не страдаю дрожащей рукой,

Принимаю твое отсутствие

За обязанность быть одной.

Ты – и мое счастье, и моя мечта.

А когда человек становится мечтою —

Это очень опасно…

Да все мне давно ясно!

Что ты прекрасна, но не для меня.

И не спасает тот факт,

Что мудрецы говорят,

Истинная мечта должна быть недостижима,

Но я ж не непобедима.

Я просто хочу быть с тобою,

Не драться, чтоб не стать героем:

Не дождаться награждения радости

(Хоть бы самая смелая, тебе я без надобности).

Без надобности, в опасности,

Боец фронта, где оружие – ласка.

И порою ты так далека, равно мертвая —

Для кого я вообще геройствую?

И хожу по Земле невидимая,

Растворяясь в своих обидах,

Ни событий, ни дат не помня,

И мечта все больше, что бойня.

И все мне – да! – давно ясно,

Ты прекрасна, но не для меня.

Но я бьюсь за тебя до конца.

До слез, до крови,

До того, когда протрубят финал.

Однажды обняла тебя – и остался синяк,

Ну а как же иначе мне обнимать!? —

Сильнее прижаться и не отпускать,

В твою мягкость зарываясь все глубже.

«Если так дело и дальше пойдет,

Представь, что подумает любимый кот?

От ревности, бедный, с ума он сойдет?

Люби меня чуточку меньше».

Но я обнимаю с зацепом: промозгло,