Вячеслав Кузнецов - Урядник Сазонов. Хорошие и приятные стихи

И тут он увидел такое, что с ходу
Его передернуло и омрачило:
На пляже, где столько лежало народу,
Где плюнуть-то, можно сказать, негде было,

Где все на виду друг у друга, как братья,
Стояла свободно, ничуть не смущаясь,
Красивая женщина, только без платья,
А также без лифчика и, улыбаясь,

Глядела Сазонову в черные глазья.
А он, цепенея, мурашкой пробитый,
Сказал: «До какого ж дошел безобразья
Век нынешний!» И отвернулся сердитый.

Пропало его настроенье и краски.
Погоды уже не казались всецело
Чудесными. Не было в климате ласки,
И как-то противно в желудке болело.

Гнал мысли Сазонов – привиделось просто, –
Пытался себя убедить он в обратном.
И долго лежал и считал пять раз до ста,
На каждую сотню кладя аккуратно

По камню. И счет исчерпав до предела,
Он вновь посмотрел и вздохнул безысходно:
Все так же без лифчика баба глядела
В него. И Сазонов ушел благородно.

Урядник Сазонов едва по дороге
Тащился к вдали проступавшему лесу,
Цепляясь за камни, как плот за пороги
На быстрой реке. И казались по весу

Ему сапоги, как чугунные гири.
Давно он забыл, что такое смеяться.
Он понял одно – счастья нет в этом мире,
И думал о том, как до леса добраться.

Но не за грибами собрался Сазонов,
Не пение птиц его в лес поманило.
Он шел обезвреживать группу шпионов,
Которых примерно четырнадцать было.

Случилось все утром в одиннадцать двадцать.
Ему позвонили, подняли с постели,
В погоню велели тотчас собираться,
Добавив: «Товарищ Сазонов, Вы ели?»

«Да где же я ел? – отозвался Сазонов, –
Ни крошки во рту, брюхо сводит до дрожи».
Ответили: «Жаль. Но поимка шпионов
Гораздо важней, поедите попозже».

И вот он идет, спотыкаясь, по следу.
Одиннадцать двадцать – начало отсчета.
А время-то, время подходит к обеду.
Так где же взять силы? Какая работа

Тут может быть сделана? Два с половиной
Часа без еды в бесконечной погоне.
Сазонов, испачканный серою глиной
От частых падений, споткнулся на склоне

Большого холма, застонал, но поднялся,
Приблизился к лесу, добрел до избушки.
И хрипло отрезал, чтоб каждый сдавался,
Кто там нарушает границу. Из пушки

Своей безотказной дал выстрел по крыше
И рявкнул: «Нас много, как львы, мы деремся».
Шпионы струхнули и крикнули: «Тише!
Не надо, начальник, стрелять, мы сдаемся!»

И выбросив кольты, теряя сознанья,
Один за одним они стали сдаваться.
Урядник писал протокол задержанья,
И время поставил – тринадцать пятнадцать.

Урядник Сазонов замерз невозможно,
Четыре часа простояв за бутылкой,
И, сидя в тепле, отходил осторожно,
Довольный и баней самой, и парилкой.

Полезную вещь совмещая с приятной,
Давно уже он собирался помыться.
Настоечкой хвойной, как лес, ароматной
Урядник Сазонов любил окатиться.

И вот, наконец, он добрался до бани.
В предбаннике сбросил шинель и фуражку,
Стянул галифе и присел на диване,
Достал «Филипп Моррис» и сделал затяжку.

Ему разрешали курить против правил,
Поскольку боялись и знали на деле.
А он снял носки и на стул их поставил,
А стул отодвинул. Носки загремели,

Попадали вниз, и один раскололся.
Сазонов собрал со слезами осколки,
Подумав: «Зачем я так долго боролся
За лучшую долю? Э-эх, палки-елки».

А после пошел за блаженством в парилку
И там уж размяк, разомлел, согреваясь.
А очень приятная мысль про бутылку
Свербила в мозгу, средь извилин катаясь.

Намылился он, поражая микроба.
Тут банщик к нему подошел ненароком,
Уряднику был он обязан до гроба
Когда-то давно не полученным сроком,

И тихо спросил: «Не хотите ль развлечься?
Вас знают и ждут. Вам, надеюсь, понятно?
Я б Вас проводил в кабинет, где разлечься
Могли б Вы. Притом, совершенно бесплатно».

Сазонов сперва возгорелся и, было,
Чуть-чуть не сказал, как душа его рада.
Но вспомнил носок, погрустнел и за мыло
Вновь взялся и твердо ответил: «Не надо!»

Он лег и зажмурился. Очень приятно
Лежать в теплоте, отмокая от грязи.
И было до боли ему непонятно,
Чем нравиться могут случайные связи?

Урядник Сазонов шел берегом моря,
Вдыхая полезные запахи йода.
И мыслилось горько, что друг его, Боря,
Конечно, не прав, и такого урода,

Как он, не встречалось Сазонову сроду.
Он молча ракушки пинал сапогами,
Глядел на морскую соленую воду
И думал, что быть им с Борисом врагами.

Пока эти горькие мысли терзали
Сазоновский разум у берега моря,
А волны спокойно подошвы лизали
Его сапогов, знать не знавшие горя,

Надвинулись сумерки, и в лунном свете
Увидел урядник Сазонов, как сразу
Из моря на берег почти на две трети
Залез водолаз. Он бегом к водолазу.

А тот достает заграничные мины
И берег минирует наш среди ночи,
Чтоб утром российские наши мужчины
Взорвались, а женщины плакали б очень.

Сазонов к лазутчику резко подкрался
И крикнул: «Сдавайся, собака, на месте!»
Но враг был хитер, даже не растерялся,
И крикнул в ответ: «А не много ли чести?»

И с левой попробовал выбить два зуба
Сазонову. «Не на того напоролся, –
С улыбкой ответил урядник и грубо
Ударил в скафандр, и тот раскололся. –

Знай наших, подлюга. Давай быстро явки,
Пароли и связи, и мин расстановку».
И тут же Сазонов сорвал с него плавки,
Чтоб не убежал, хоть и сам стометровку

За девять и девять бежал на районе.
Но, зная врага, просто подстраховался.
А в принципе мало, кто мог с ним в погоне
Сравниться, плюс он очень здорово дрался.

А как была администрация рада
В отделе, куда доставляют шпионов:
«Товарищ, Вас ждет, безусловно, награда!
Фамилия Ваша?» – «Урядник Сазонов».

Урядник Сазонов на сельхозработы
Начальством отправлен был по разнарядке.
Он ватник взял свой, старый плащ, полуботы
И прибыл к автобусу в полном порядке.

Он сразу отметил, что женщин немного
И что выбирать можно будет от силы
Из трех-четырех. «Все покажет дорога.
Кто смел, тот и съел. Ни к чему крокодилы

Нам в деле таком», – рассуждал на посадке
Урядник Сазонов и, сделав заметку,
Он быстрым движением из-под подкладки
Достал чуть побитую пылью конфетку.