В. Кириллов - Избранные стихотворения разных лет

Я воскурил свечей из благовоний
За их тысячелетний скорбный труд.
Прислушайтесь: Земля беззвучно стонет
Раскрашенными ртами статуй Будд.

Не укради, не обмани…
Знакомых заповедей десять
В себе носи. И то цени,
Что день прошёл – пройдёт и месяц.

Не измени, не оболги…
И будешь в рай притворный призван.
Отдай рубаху и долги,
Будь честен в этой грешной жизни.

И всуе не упомяни
То имя, что всего дороже…
Но пуще прежнего храни —
Прелюбодействовать негоже.

А также ближних возлюби…
Хоть всех любить не хватит мочи.
Но чем сильней огонь в крови,
Тем жизнь прекрасней и… короче.

Судьба творца – преодоленье:
И сладких грёз, и горьких мук,
И часто – беспробудной лени,
Когда всё валится из рук.

Над нами властвует сомненье —
Подруга страха и тоски,
Когда сраженье света с тенью
Сжимает обручем виски.

Моё хромое поколенье,
Ты та, известная вдова:
Болят и мысли, и колени,
И, как ни странно, голова.

Не посещает вдохновенье,
И прикуп не ложится в масть…
Судьба творца – преодоленье,
Одна, но пагубная страсть.

Поэта обидит каждый,
И каждый обидеть может.
Один, может быть, не понял
Высокий душевный склад,
Другой, потому что умный,
А проще, без спору, рожа,
Он что-то, наверно, понял
И очень этому рад.
А третий, конечно, главный
И рядовой читатель,
Он знает Есенина, Блока
И Мандельштама читал,
Бывает, не к месту скажет,
Что Кушнер его приятель,
Загадочно улыбнётся,
Как будто не врёт, нахал.

Возможно, что учёные когда-то,
Расшифровав загадки ДНК,
Вдруг оживят Платона и Сократа
И всех столпов, прославивших века.

Их соберут в одном просторном зале,
Рассадят у компьютерных столов,
Ведь захотят узнать, а чтоб сказали
Об этом всём создатели основ.

Посмотрит Аристотель на Спинозу,
Вольтеру подмигнёт Анри Бергсон,
Скривит Монтень, как будто от занозы,
На Канта глядя, умное лицо,

И промолчат и Гегель, и Бердяев,
Замкнётся Шопенгауэр в себе…
Легко ли вместе их собрать – не знаю.
Им вместе будет тесно на Земле.

На пике Силы и Добра
(Остался лишь один,
Где нет добычи серебра,
Неправды и седин,
Где каждый волен быть собой
Без тоги и меча)
Стояли жители толпой,
Общаясь и ворча.
И руки их переплелись,
Когда раздался крик.
Вдруг первый покатился вниз,
Другим оставив пик.
Потом скатился вниз второй,
Царапая живот…
Короче, пик теперь пустой,
Никто там не живёт.

Эдем – это сад цветущий,
Здесь каждой по паре твари,
Гуляют в косматых кущах
В каком-то слепом угаре.

Растут апельсины, вишни,
А где-то, немного слева,
Где нету свидетелей лишних,
Укрылось Познания Древо.

Его охранять не смеют —
Все знают, что плод запретный.
Фамильная вотчина Змея
То дерево было при этом.

Безгрешный ребёнок Ева,
Чиста, как грядущая вьюга,
Подводит к Познания Древу
Большого дурного друга.

В союзе с коварным Змеем —
Здесь всё до смешного просто —
Залили Адама елеем,
Чтоб не было лишних вопросов,

И плод с самой верхней ветки,
Запретным умом налитый,
Такой аппетитный и редкий,
Попался троим троглодитам.
Вкусили-то по кусочку,
Он вяжущим был и кислым…
Большая и жирная точка
Над раем в тот час повисла.

Нельзя обитать в Эдеме,
Имея сужденья и взгляды,
Задумаешься на время —
И сразу окажешься рядом.

Где нужно еду и одежду
В трудах добывать и муках,
Где Вера, Любовь и Надежда
Пока лишь доступны глупым.

Стоял на перепутье трёх дорог
Бродяга-витязь, отпустив уздечку,
И очень долго выбрать он не мог,
К какой беде скакать быстрей навстречу.

Поедешь вправо – значит смерть найдёшь,
Зачем ему в расцвете лет и силы
Пускать короткую, но всё же жизнь, под нож?
Всегда успеет лечь костьми в могилу.

Налево – тоже лучше ни ногой:
Там ждёт любовь, а с ней конец карьере,
Да и потом, он слишком молодой,
Чтобы служить отчизне на постели.

А впереди проказница-судьба
Ему готовит скуку долголетья,
Где мир сменяет вялая война,
И где ты сам за всё и всех в ответе.

Он до сих пор у камня на коне,
Копьё поникло, взор опущен долу…
Проблема выбора всегда была в цене,
И чёрный ворон улетит не скоро.

Туда, стирая все границы,
Забросив за спину терпенье,
Идут поститься, и молиться,
И прикоснуться к откровенью,
Пройдя хрустящую пустыню,
Омывшись в худосочных водах,
Почтить Отца, который Сыну
Два раза помогал при родах,
Склониться в сказочной пещере,
Петляя, вознестись к Голгофе
И укрепиться в слабой вере,
Завидев горбоносый профиль.

Земля, вода, огонь и воздух —
Основа жизни на Земле.
Но вся поэзия и проза
Искали пятый элемент.

Он должен равен быть первичным,
А лучше – их перекрывать.
Но что волнует больше личность,
Чем несогретая кровать.

Вот так любовь назначить пятым
Решили мудрые мужи,
На самый чёрный день припрятав,
Что на поверхности лежит.

А если так пойдёт и дале,
То много ль нам осталось лет?
Когда мы совесть потеряли —
Шестой последний элемент.

Когда Земля на грани краха,
И мир летит в тартарары,
У той, прославленной, горы
Они одни встают из праха.

Берут потёртые доспехи,
Мечи, разбитые щиты
И, выходя из темноты,
Не сомневаются в успехе.

Хотя всего их двадцать восемь.
Зато вокруг врагов не счесть.
Но с ними Бог и с ними честь,
И каждый слово в сердце носит.

Жаль только четверым достанет
Безумный подвиг совершить.
Ведь властью им не дорожить,
Их слава грешная не манит.

И первый здесь, конечно, Воля.
Он твёрд, бесстрашен и суров,
Свободен от любых оков,
Не знает слабости и боли.

Другой – теперь Добром зовётся.
Пускай дороден и болтлив,
Немного, может быть, сонлив,
Но он не хуже братьев бьётся.
На левом фланге – Правда-воин.
Упрям, задирист и плечист,
Жаль, на руку не слишком чист,
Но в целом большего достоин.