Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

И вот поломалась машина насилья,
Но вот износился орел-самодержец,
Восстала мятежная наша Россия,
Рабочий полотнище алое держит.

Крестьянин помещичью землю копает,
Корчует леса, что присвоил купчина,
Хорошее времечко наступает,
Из жизни народной уходит лучина.

Приходит пора неизбывного света,
Который касается всех поколений.
А дальше что было — вы знаете это!
А дальше — Октябрь, Революция, Ленин!

Гармонь Гагарина в своих руках держу,
Она звучит и звонко и задиристо.
Я представляю: под его игру
Смоленские девчата в круг сходилися.

Мне дорого узнать, что он играл,
Что грелась песня на плече гагаринском,
Что он частушек много знал,
Не расскажи, так кто же догадается?!

Сливались в нем в одно полет и звук,
Моторы уживались вместе с музыкой,
Рвалась его гармонь из сильных рук
К девчатам в пляску огненную, русскую.

Стоит гармонь в музее, в уголке.
Жива! Цела! Звучит! Не чудо ли?!
Я с ней теперь знаком накоротке,
Она мне в самый раз разливом, удалью.

Гагарин и гармонь — какой союз!
Какая состыковка музы с подвигом!
Смоленская, доподлинная Русь,
Ты составляешь часть великой Родины.

Смоленщина поэтами славна,
Гагарину в глаза глядел сам «Трифоныч»,
Три звонких, три российских соловья
Его при жизни величали рифмами.

А он улыбку людям нес,
Веселую, открытую, чуть грустную,
И в бесконечной бездне, в мире звезд
Не забывал гармонь и песню русскую!

Открою окошко — мне яблоня ветви протянет.
Она зацвела! Наконец-то! Как долго терпела.
Малиновка, сидя на яблоне, так заливалась и пела,
Так, значит, тепло и надежное лето настанет.

Еще развернулся бутон и открылись тычинки.
И пчелы уже на работе по сбору нектара,
Скворчиха раз десять на поле слетала,
Червей не хватает, она уже ищет личинки.

Сады зацвели. Разве это не чудо?
Конечно! Да это событие века,
Оно обновляет всего человека,
Земля вся звенит от пчелиного гуда.

Над розовой чашечкой замер. Дышу, наслаждаясь.
Цвети, моя яблоня, плод свой завязывай туго,
Цвети и не бойся, мы знаем друг друга,
Когда ты цветешь, я снова на свет нарождаюсь.

Есенин собаке повязывал галстук,
Гулял с ней, как хлопец с рязанскими девками,
А я непростительно испугался,
Когда меня дог прихватил в Переделкине.

Напал втихаря и коварно и подло,
И хрустнул мой локоть от пасти собачьей,
Пустыми руками боролся я долго,
Кричал: — Помогите! — Все спали на даче.

Хозяин собаки, служитель Фемиды,
Стоял на усадьбе, и горюшка мало.
Из глаз моих брызнули слезы обиды,
И это понятно — я видел вандала!

Так вот кто собакою был — сам хозяин,
Седой теоретик законов и права.
Матерый волчище. Стою и не знаю,
Смогу ль на него я устроить облаву.

Злой дог за забором надежно упрятан,
Он лает теперь сквозь окно мезонина.
С хозяином дога на дачах мы рядом,
Но пропасть меж нами неизмерима!

Не верите — спросите у грачей,
Что, как пилюли, дождичек глотают,
Снег похудел за несколько ночей,
И воцарилась чернота проталин.

Морозец иногда опять прижмет,
Но это ночью, утром он бессилен.
Все неизбежней трескается лед
И ухает, как бревна с лесопилен.

Свой приговор услышали снега,
Они уступят место травам лета.
Березки, как танцовщицы Дега,
Разделись догола в прихожей леса.

Веди, весна, веселый хоровод,
Звени на вещих струнах лиры звонкой.
Твой жаворонок плачет и поет
Над голубым дрожаньем горизонта!

— Хочу морошки! — кто-то крикнул в тундре,
И вся природа потеряла сон.
И я представил пушкинские кудри,
И зазвучал в ушах предсмертный стон.

Шумел падун на печенгском порожке,
Белым-бела кругом стояла ночь…
Прощаясь с жизнью, он просил морошки,
Но даже этим не могли помочь.

Комарики висели невесомо
Над северной порожистой рекой.
И высоко выпрыгивала семга,
И было до нее подать рукой.
На огненной, морошковой поляне
Я вопрошал: — Зачем ты так, судьба?..
Всю ягоду собрал бы в Заполярье,
Лишь только бы спасти его тогда!

Проводил ночные поезда,
Промелькнула ты в ночном халатике…
Выхожу на связь с тобой, звезда,
Выхожу на связь с тобой, галактика.

Жителя иных планет,
Существа неведомо далекие,
Много ль вас? Иль вовсе нет?
Вы как мы? Иль вы четвероногие?

Посигнальте! Дайте ноту «ля»,
Для настройки служит хорошо она.
Может быть, услышит вас Земля
И тотчас пошлет за вами Шонина?

Жду ответа, стоя на земле,
В пальцах мну пахучую былиночку.
Тишина. Петух поет в селе,
А другой спешит ему на выручку.

Опрокинут неба звездный ковш,
Кроны не шелохнут тополиные.
Нет и нет ответа. Что ж,
Будем ждать, земляне терпеливые.

Весна с капризами,
Тепла все нет.
Как конь на привязи,
Томится цвет.

Томится яблоня,
Пора цвести.
А ветви зяблые,
Как лед в горсти.

Все сроки минули,
И вот весной
Нам поле минное
Не так страшно,

Как эти минусы,
Как этот май.
Природа, смилуйся,
Тепла нам дай!

Вот опять весна-красна
Над скворечником запела.
Говорят: — Она пришла. —
Глупость это! — Прилетела!

В наш-то век идти пешком
Есть кому-нибудь охота?
Поглядите вечерком —
Вся весна полна полета.

Темной просекой летит
Вальдшнеп с милой обручиться.
Перед ним не устоит
Эта влюбчивая птица.

Мышь летучая летит,
Привиденьем вырастает,
Ей никто не запретит
Старый дуб с дуплом оставить.

Звезды майские летят,
В бездну темную ныряют,
Так увидеть нас хотят,
Что от радости сгорают.

Заняла весна-красна
Все угодья и пределы.
Говорят: — Она пришла. —
Видел сам, как прилетела!

Ветвь, которая цвела,
Перед тем весь месяц зябла,
Очень быстро поняла:
Скоро будет время яблок.

А они уж тут как тут,
Им приказано: — Равняться! —
Наливаются, растут,
Покрываются румянцем.