Автор неизвестен - Песни былого. Из еврейской народной поэзии

Не плакали вы о своих сыновьях.
Вы, богачи, откупались,
И в дни, когда плакали в наших домах,
В ваших домах смеялись.

Когда мы наших любимых сынков
Из дому провожали,
Когда их вели, как на бойню быков,
Вы этого не замечали.

Бог вас хранит от тюрьмы и сумы,
Но, хоть единое, все же
Горе, которое знали лишь мы,
И вам достанется тоже.

Сынки ваши сладкое вспомнят житье,
Когда без былого почтенья
Фельдфебель разбудит их криком «В ружье!»
И поведет на ученье.

Бог упаси, не стращаю я вас,
Но будьте немного потише.
Сами читайте — вот он, указ,
По милости царской вышел.

Не то что я радуюсь вашей беде,
Я вам не желаю несчастья.
Но общее горе всегда и везде
Людей утешает отчасти.

Старикам скажите, чтоб не ждали,
Что в казенном доме их сынков
С тощими невестами венчали.
Не спросив согласья женихов.

Нас в казарме окрутили ловко
С помощью казенного писца,
И жена по имени Винтовка
Путь со мной разделит до конца.

Я смирился со своей судьбою,
Делать нечего — что есть, то есть.
После свадьбы с молодой женою
Повезут меня куда, бог весть.

— Что вы делаете, братья?
Что вы делаете, братья?
— Службу служим в царской рати,
Службу служим в царской рати!
Наша кровь — царю водица,
А куда это годится?

— Трудно ли служить в пехоте,
Где, солдаты, вы живете?
— Мы живем в казарме, братья,
В каменной казарме, братья!
Здесь со стен течет водица,
Жизнь такая не годится.

— Ночью где вы спите, братья?
Вы на чем лежите, братья?
— На неструганых полатях!
На неструганых полатях!
Ни раздеться, ни укрыться.
Разве этак спать годится?

— Ну, а если в брюхе пусто?
Ну, а если в брюхе пусто?
— Хлеб едим да щи с капустой,
Черный хлеб да щи с капустой,
Хлеб да щи — одна водица!
Это, братья, не годится!

— Как несете службу, братья,
Как несете службу, братья?
— Офицеру — чистим платье,
Чистим сапоги и платье,
Чистим мы, а он бранится,
Эта жизнь куда годится?

Год четырнадцатый, год проклятый,
Год четырнадцатый, год проклятый,
Запасных нас всех берут в солдаты, ой!

Мы пехота, мы идем в болота,
Мы пехота, мы идем в болота,
Рвется все кругом, а жить охота, ой!

Все гудит, гремит, а жить охота.
Все гудит, гремит, а жить охота.
Рядом справа умирает кто-то, ой!

Примет он последние мученья,
Примет он последнее мученье
И останется без погребенья, ой!

Из груди солдата кровь сочится.
Он лежит, из сердца кровь сочится.
Птица на лицо ему садится, ой!

Птица, птица, ты лети за горы,
Птица, птица, ты лети за горы.
Передай, что я вернусь не скоро, ой!

Птица, птица, прочь лети отсюда,
Птица, птица, прочь лети отсюда,
Матери скажи: я жив покуда, ой!

Ты не говори ей, что со мною.
Ты не говори ей, что со мною,
Ей бездетной быть, жене вдовою, ой!

Ты не говори, она заплачет.
Ты не говори, она заплачет.
Пусть соседи, как хотят, судачат, ой!

Говорят, увижусь я с женою
И увижусь с матерью родною,
Если камень потечет рекою, ой!

Вот уже течет поток кровавый,
Смешан камень и песок кровавый.
Но не возвращаюсь я со славой, ой!

Я без савана и без молитвы,
Я без савана и без молитвы
Буду гнить в земле на поле битвы, ой!

Не оплакан матерью родною.
Не оплакан молодой женою.
Пусть хоть ветер плачет надо мною, ой!

Как живу я, мама? Понемногу.
Вот я и письмо пишу домой.
Отняли мне руку, слава богу,
Я теперь почти совсем слепой.

Плачет милосердная сестрица,
И качает лекарь головой.
Что-то мне не спится, не лежится,
Что-то плачу я, едва живой.

Передать прошу такое слово
Я невесте дорогой моей:
Пусть меня забудет и другого
Жениха найдет, поздоровей.

— Милая и славная,
Хилая ты, слабая,
Ты себя погубишь, коль пойдешь со мной.
Что ты делать будешь в стороне чужой?

— Допоздна не спать я буду.
На людей стирать я буду,
Мне бы только быть с тобою,
Мне бы рядом жить с тобою!

— Милая и славная,
Хилая ты, слабая,
Ты себя погубишь, коль пойдешь со мной.
Где стирать ты будешь в стороне чужой?

— Воду пусть таскать придется
Из реки или колодца.
Мне бы только быть с тобою,
Мне бы рядом жить с тобою!

— Милая и славная,
Хилая ты, слабая.
Ты себя погубишь, негде будет жить.
Да и где бельишко будешь ты сушить?

— Хоть последнюю обновку
Я продам, куплю веревку.
Мне бы только быть с тобою.
Мне бы рядом жить с тобою.

— Милая и славная,
Хилая ты, слабая,
Ты себя погубишь, коль пойдешь со мной.
Чем кормиться будешь в стороне чужой?

— Буду есть и пить не вволю,
Черствый хлеб посыплю солью,
Мне бы только быть с тобою,
Мне бы рядом жить с тобою!

— Милая и славная,
Хилая ты, слабая,
Ты себя погубишь, коль пойдешь со мной.
Спать на чем ты будешь в стороне чужой?

— Я согласна спать не в доме,
В поле, на гнилой соломе,
Мне бы только быть с тобою,
Мне бы рядом жить с тобою!

— Милая и славная.
Хилая ты, слабая,
Чем лицо умоешь, коль пойдешь со мной?
Чем себя укроешь в стороне чужой?

— Горькой я слезой умоюсь,
Божьего росой накроюсь,
Мне бы только быть с тобою,
Мне бы рядом жить с тобою!

Пшеницы в полях уродилось немало,
А Ривка свой фартук уже потеряла,
А Янкель нашел этот фартук в пшенице,
Они потому и должны пожениться.

Сидит перед зеркалом статная Рива
И косы свои заплетает,
К ней Янкель подходит, ей сзади шутливо
Руками глаза закрывает.

Не только соседям, но всем уж известно,
Что свадьба их не за горами.
Что Янкель и Ривка — жених и невеста,
Они не скрывают и сами.