Автор неизвестен - Песни былого. Из еврейской народной поэзии

В речке быстрое течение,
Глубока вода, светла,
Рыбкам в речке угощение
Я на славу припасла.

Мой сыночек, что поделаешь —
У тебя плохая мать,
Будут в речке воды белые
На волнах тебя качать.

«Может быть, я — мать бездушная,
А хорош ли твой отец?
Глупая, его я слушала,
А теперь всему конец!»

Ой, зацветает деревце,
На нем наряд густой.
А сломанная веточка
Осталась сиротой.

Ой, горе, горе горькое,
Я в стороне чужой,
Второе горе горькое —
Нет матери со мной,
А третье горе горькое —
Почил отец родной.

С чужбиной все свыкаются,
Кто попадет туда.
Быть может, распрощается
Со мной моя беда.
А сиротой мне маяться
Всегда.

На кладбище осенью в час предзакатный
Откуда-то слышится голос невнятный:
— И в вечном покое покой не познала я,
Ой. мачеха мучит дитя мое малое!

Мой муж Мордехай, как случилось, что ныне
Ты будто бы отчим сынку-сиротине?
Был добрым отцом ты и мужем любезным,
Иль стало теперь твое сердце железным?

На кладбище нашем сыночек мой милый
Пришел и стоял над моею могилой,
И слезы сиротские лил мой сынок.
Да так, что мой саван в могиле намок.

Он плакал: «Ох, мама, мне плохо живется,
Кричит моя мачеха, все ей неймется,
Утешь мое горе, мне слезы утри,
А если не можешь — к себе забери!»

Что было мне делать, сыночку сказала я:
«Ступай себе с богом, дитя мое малое,
Воздастся с лихвою за горе-беду сироты;
Дитю твоей мачехи быть сиротою, как ты!»

Стою среди белого дня
Над камнем, поросшим травою.
Ты слышишь ли, мама, меня,
Сыночка, что стал сиротою?

Лежишь ты в могиле своей,
Захочешь подняться — не сможешь.
Спасти ты не можешь детей,
Смягчить наказание божье.

Как утлые лодки, сейчас
Несет нас по бурному морю,
И старшим и младшим из нас
Досталось достаточно горя.

Нас мачеха мучит и бьет,
Велит нам работать помногу,
На долю несчастных сирот
Пожалуйся господу богу.

Кто нас защитит ото зла,
Кто может за нас заступиться?
С тех пор, как от нас ты ушла,
Кто хочет, над нами глумится.

Ты яблоней белой была,
Растила ты маленьких деток,
А ныне не стало ствола,
И листья отпали от веток.

Над нашей с тобою судьбой
Никто, кроме бога, не властен,
И стынет очаг наш родной,
Погашенный ветром несчастья.

С тех пор как случилось мне стать сиротою,
Отдали в ученье меня,
И вот пробавляюсь я хлебом с водою,
Не видя ни ночи, ни дня.

Хоть я и мала для нелегкого дела,
Но нету ничьей тут вины,
Не старою мама моя овдовела,
И с нею мы слишком бедны.

Сколь тяжкую мне бы ни дали работу,
Так не был бы долог мой труд,
Но нету у мамы муки на субботу,
И в долг нам муки не дают.

И к вечеру после тяжелой работы
Валюсь я в постель до утра,
Закрою глаза, а меня уже кто-то
«Вставай! — окликает, — Пора!»

Устала я, ноет тело мое,
Пропала я, плохо дело мое!

Соловейчик маленький,///
Голосочек тоненький.
Вот и я чуть свет всегда встаю,
Только, жалко, песен не пою.

Сирота, что здесь я делать буду?
Где ни есть я, гонят отовсюду,
Я пойду по кладбищу блуждать,
Там покоятся отец и мать.

Но знакомых лиц я не приметил,
Ни отца, ни мамы не заметил.
А заметил ивушку зеленую,
Над могилой матушки склоненную.

Ивушка, склонись еще немного,
Размягчи ты землю, ради бога,
Чтобы мама из могилы встала,
Путь-дорогу сыну указала.

«Ой, сыночек, я сама готова
Встать, чтобы сказать тебе хоть слово,
Но беда: лежит тяжелый камень
Над моими белыми костями.»

«Что нам делать, мой побег-росточек,
Мой цветочек, сладкий мой сыночек,
В мире горя и беды довольно,
Все, что сыну горько, маме больно!»

В краю глухом затеряно
На голой высоте
Молоденькое дерево,
Подобно сироте.

И солнце опаляет
Макушку с высоты,
И дождичек стекает,
Как слезы сироты.

Кто защитит несчастное
Ненастною порой?
Судьба его злосчастная
Сходна с моей судьбой.

У сироты ни спутника,
Ни брата нет с сестрой,
Иного нет заступника
От мачехи лихой.

Легко ей в дни осенние
Босым гонять меня,
Не ей пришлось в мучениях
На свет рожать меня.

Беда неодолимая
Витает надо мной:
В могиле мать родимая,
В тюрьме отец родной.

Залиты слезами улицы в местечке,
Столько слез, что можно плавать словно в речке.
Забирают мальчиков — чье на нас проклятье? —
Берут без сочувствия, берут без понятья.

Мальчиков из школы вырывают силой,
В сапоги, в шинели обряжают силой.
Головой кивают старосты общины.
Нас не защищают мудрые раввины.

Богатей Раковер семь сынков имеет,
Все они здоровы, каждый сын — жиреет,
А у бедной Леи единственного сына
В списки те проклятые занесла община.

Бедняков в солдаты — нечем откупиться.
Бедняков в солдаты — не важные птицы.
Что же получается? Не годны в солдаты
Бугаи здоровые, чьи отцы богаты.

Я в доме соседа хотел схорониться,
Сказал мне хозяин: «Здесь быть не годится!»

Сказал мне хозяин, что сам он боится,
Сказал, что надежней всего — откупиться.

Но чтоб от солдатчины мне откупиться,
Должно хоть немного деньжонок водиться.

Когда ж откупиться никак невозможно,
Так в погребе спрячусь, местечко надежно.

И вот я спустился в тот погреб холодный,
Сижу я, дрожу, одинокий, голодный.

Проходят три ночи, проходят три дня,
Нет мочи, хозяин забыл про меня.

Забыли меня в этой смрадной темнице,
Никто не дает ни поесть, ни напиться.