Александр Цыганков - Дословный мир. Третья книга стихов

О судьбе – и серьёзней, и тише…

О себе – как юродивый, тот

Каталонец, богемный излишек,

Потрясающий мир Идиот,

Чья судьба поднимала, как штору,

Разноцветное море за край

И вдали устремлённому взору

Открывала Потерянный Рай.

Как прекрасна в скалистом просторе

Перспектива глубокого сна!

И горит, словно шапка на воре,

В море времени века волна.

Но об этом – серьёзнее, тише…

Всякий, алчущий правды, лукав.

Только статуя в мраморной нише

Не имеет убийственных прав.

Обращается речью нагорной

В небесах нарисованный крест,

Словно схваченный кистью проворной

Дирижёра уверенный жест.

Протащил из потёмок на сцену

Оскорблённой любви эшафот

И продал – за великую цену! —

Каталонец юродивый тот.

Соглядатаем «Тайной Вечери» —

Лицедей, пересмешник, чудак —

С лёгких петель тяжёлые двери

Снял – и всё тут, бывает же так!

Из колодца мечты Мнемозина З

ачерпнула воды решетом…

Но об этом другая картина —

Наяву – как во сне золотом!

Классический корабль дураков.

Ноябрь. Пятница. Какой-то остров

С утра замечен. Старый капитан

Поёт с кормы «Не слышно в море песен…»

И смотрит вдаль. Классический дурак.

По случаю «земли» на правом баке

Дерутся корабельный доктор и

Два флибустьера, нанятые им же

В охранники. Защита от больных

Дороже клятвы Гиппократа.

Драка Произошла от радости: «Земля!»

Как только прокричал дозорный сверху,

Так сразу и срубили мачту – для

Сигнального огня на полубаке,

Чтоб лучше разглядели дикари

Прибытие такой-то каравеллы.

Какой-то остров. Пятница. Рассвет.

Тринадцатая дочь вождя. С ней рядом

Ровесник пробует из языка

Туземного создать литературный:

«Любимая! На огненной ладье

В родное море вышли наши боги!

И, кажется, сюда они плывут…

О боги! Я глазам своим не верю!

Любимая! Всё ближе паруса…

Из пламени! Как вытканы искусно!

Уж это точно – наши боги! Нас,

Быть может, за собою увлекут

На дивном корабле в чудесный край…

Любимая! Восходит в небе солнце!

Дай руку мне! Скорей! Встречать богов

Нам, людям, подобает прямо в море…»

Тринадцатое. Пятница. Ноябрь.

Художник у мольберта. На картине

Какой-то остров. Вдалеке корабль,

Уже объятый пламенем. В пучине,

На первом плане, на огонь плывут

Нагая девушка и юноша такой же…

Каприз художника! Загадочный сюжет,

Но тщательно прописаны детали.

И тем невыносимее. Жена

Терпеть уже не может идиота:

«Ты что опять придумал, гений мой?

И что за чудный остров? Уж не тот ли,

Куда ты собирался тридцать лет?

Ну, как его? О Господи! Эвбея!

И кто такую глупость купит? Кто!?!

Крупнее девку сделай! Живописец…»

Художник завершает полотно

И смотрит – и глазам своим не верит…

Как славно получилось! Но зачем

Навеки остаются на картине

И остров, и корабль дураков,

И дочь вождя, и чей-то современник?

Я тоже родился в Аркадии…

Как хороши в наивной простоте

Все эти записные персонажи.

Романтика! Античные пейзажи.

И колорит привязан к наготе

Не Геры, а пастушки молодой.

И ветерок владеет флейтой Пана.

Аркадия! Прародина романа!

Связь времени с проточною водой.

Ну, до чего легенда довела!

Запомни всё. И всё начни сначала!

От Горного Алтая до Ямала

Открой словарь медвежьего угла,

Раз рёв зверья скорее в радость, чем

В печаль другим, что сами словно звери.

Добыча и военные трофеи —

Вот хлеб и вдохновенье для поэм!

Но в светлый миг – в час утренней звезды,

Ещё до солнца, выйди на дорогу —

Смотри и пой, читай свою эклогу,

Следи за всем, распутывай следы!

В стране чудес, в краю густых лесов,

Где божества живут среди народа,

Подслушай речь их лучшего рапсода —

Учи язык деревьев и ветров!

Пускай мечты о веке золотом

Не выше гор зелёного Тайгета,

Твой росчерк под весёлым полотном

Предвосхитил великого поэта!

Вернись, Франческо, в лучший мир! когда

Пригрезилось тебе сие виденье,

Ты испытал прекрасное мгновенье?

Всё прочее – проточная вода!

На каком-то опасном витке

Удивительной нашей Вселенной

Я живу на великой реке,

Как рыбак, под звездой переменной.

Словно тот персонаж прописной

Со страниц лукианова «Пира»,

Пробираюсь тропинкой ночной

К берегам параллельного мира.

Как поток золотого руна

Заблестела речная протока.

Что за ночь! Отчего не до сна?

Что нахлынуло вдруг издалёка?

Кто по-русски, во тьме говоря,

Мне ответит и прямо, и смело:

Это наша родная земля

Или просто небесное тело?

Но из времени отзвука нет

В тишине беспробудной природы.

Даже гибель далёких планет

Не волнует глубокие воды.

И плывёт по великой реке,

На виду бесконечной Вселенной,

Ясный месяц в одном челноке

С незнакомой звездой переменной.

Как просто всё! Простой сюжет.

Простор поэтам и влюблённым.

И ночь, объявшая предмет,

Сравнима с ангелом, склонённым

Над сим событием, в сей час,

Когда уже уснули в доме,

И свет за окнами погас,

И ничего не слышно, кроме