Хаим Нахман Бялик - Стихотворения и поэмы

Погибшую душу искали.

Ты тщетно звала свою душу,

И в это мгновенье, родная,

Душа моя в то же окошко

Стучалась, как пташка больная...

1901

Перевод Л.Яффе

Новым ветром пахнуло…Небо снова бездонно,

Вновь открылися дали, широко, озаренно,

По холмам — звон весеннего гула…

На рассвете поляна теплым паром одета,

Влажно-зелены почки в ожиданьи расцвета —

По земле новым ветром пахнуло.

Свет победный не грянул полным громом разлива —

Он как песенка реет, непорочно, стыдливо,

Нежно-молод, как травы, как рощи…

Погоди — и прорвется жизнь, родник сокровенный,

И заблещет расцветом молодой, дерзновенной,

И великой, и творческой мощи!

Свет так ласково-нежен, воздух ласково-зыбок,

И на что ты ни взглянешь, всюду радость улыбок,

Чьи-то глазки горят отовсюду;

От всего ко всему словно нить золотая, —

Скоро, скоро забрызжет в блеске ландышей мая

Юность, юность, подобная чуду!

И вольются мне в душу с белым чадом сирени

Чары юности новой и старых видений —

Их дыханье весны всколыхнуло.

Вылью все, что мятется в сердце, полном весною,

Светлой влагой рыданий черный траур омою —

По земле новым ветром пахнуло!…

1900

Перевод В. Жаботинского

Новым ветром пахнуло и открылися дали,

Выси неба и глубже, и прозрачнее стали, —

С гор в долину весна заглянула!

Пар весенний клубится на прогалинах мшистых,

Распускаются почки на деревьях пушистых...

Новым ветром пахнуло.

Тишь кругом... Звук победы еще грянуть не смеет,

Только робко и нежно песня чистая реет...

Свет трепещет, стыдливо мерцая...

Подожди — и проснутся силы спавшей природы,

Удаль юности смелой, жажда яркой свободы,

Вся растущая мощь молодая!

Тихий воздух прозрачен... ветер ластится нежно...

Оглянись: вкруг улыбка красоты безмятежной

На лице у природы почила...

Нити золота блещут меж кустов полусонных...

Подожди — в этих листьях, в этих почках зеленых

Ярко вспыхнет весенняя сила!

И проснется в листочках распустившейся розы

Моя новая юность, мои старые грезы —

Их дыханье весны всколыхнуло...

Изгоню я из сердца мои тяжкие думы,

Растоплю я слезами гнет печали угрюмой, —

Новым ветром пахнуло!..

1900

Перевод С. Дубновой

* * *

Уронил я слезу — и слезинку настиг

Луч игривого света.

Сердце сжалось во мне:и она через миг

Испарится, пригрета...

И пойду — снова нищий... За что? Для чего?

Словно капля в болоте,

Даром сгинет слеза, не прожжет никого.

Не смутит их в дремоте...

И куда мне пойти? Разве броситься ниц,

Рвать подушку зубами —

Может, выжму еще каплю влаги с ресниц

Над собой и над вами.

Слишком бледен ваш луч, и во мне он со дна

Старых сил не пробудит:

В небе солнце одно, в сердце песня одна,

Нет другой и не будет...

1902

Перевод В. Жаботинского

Всех их ветер умчал к свету, солнцу, теплу,

Песня жизни взманила, нова, незнакома;

Я остался один, позабытый, в углу

Опустелого Божьего дома.

И мне чудилась дрожь чьих то крыл в тишине.

Трепет раненых крыл позабытой Святыни,

И я знал: то трепещет она обо мне,

О последнем, единственном сыне...

Всюду изгнана, нет ей угла на земле,

Кроме старой и темной молитвенной школы, —

И забилась сюда, и делил я во мгле

С ней приют невеселый.

И когда, истомив над строками глаза,

Я тянулся к окошку, на свет из темницы, —

Она никла ко мне, и катилась слеза

На святые страницы.

Тихо плакала, тихо ласкалась ко мне,

Словно пряча крылом от какого-то рока:

«Всех их ветер унес, все в иной стороне,

Я одна... одинока...»

И в беззвучном рыданьи, в упреке без слов,

В этой жгучей слезе от незримого взора

Был последний аккорд скорбной песни веков,

И мольба о пощаде, и страх приговора...

1902

Перевод В. Жаботинского

Выйди, стань пред закатом на балкон, у порога,

Обними мои плечи,

Приклони к ним головку, и побудем немного

Без движенья и речи.

И прижмемся, блуждая отуманенным взором

По янтарному своду;

Наши думы взовьются к лучезарным просторам

И дадим им свободу.

И утонет далеко их полет голубиный

И домчится куда то —

К островам золотистым, что горят, как рубины,

В светлом море заката.

То — миры золотые, что в виденьях блистали

Нашим грезящим взглядам;

Из-за них мы на свете чужеземцами стали,

И все дни наши — адом...

И о них, об оазах лучезарного края,

Как о родине милой,

Наше сердце томилось и шептали, мерцая,

Звезды ночи унылой.

И навеки остались мы без друга и брата,

Две фиалки в пустыне,

Два скитальца в погоне за прекрасной утратой

На холодной чужбине.

1902

Перевод В. Жаботинского

На закатное небо посмотри заревое

Через наше оконце.

Обними мою шею, вот, прижмись головою.

Опускается солнце.

Небо — море сиянья. Свет великий струится,

Сплетены мы безмолвно.

Пусть летят наши души, как свободные птицы,

В светозарные волны.

Затеряются в высях, как две быстрых голубки,

Но в пустыне безбрежной

Острова заалеют, — и воздушны, и хрупки,

Души спустятся нежно.

Уж не раз прозревали нетелесным мы взглядом

Те миры без названья,

И от их созерцанья стала жизнь наша — адом,

И удел наш — скитанья.

Словно к светлой отчизне, устремляем мы очи

К ним с великою жаждой.

Не о них ли нам шепчет звезд торжественной ночи

Луч мерцающий каждый?

И на них мы остались, нет ни друга, ни брата,

Два цветка мы в пустыне,

Тщетно ищем, скитаясь, невозвратной утраты

На холодной чужбине.

Перевод М. Цетлина [17] Михаил Осипович Цетлин имел псевдоним Амари.

Небеса! Если в вас, в глубине синевы,

Еще жив старый Бог на престоле

И лишь мне он незрим, — то молитесь хоть вы

О моей окровавленной доле! [18] Небеса!…молитесь хоть вы О моей окровавленной доле! – фраза, восходящая к эпизоду из Талмуда (Вавил. Талмуд, трактат « Авода зара», лист 17а), в котором большой грешник Элеазар Бен Дордия просит заступиться за него перед Богом землю и небеса. Аналогичную просьбу, как отмечает мидраш, высказывал и Моисей, не желая умирать, не войдя в Землю Обетованную.

У меня больше нет ни молитвы в груди,

Ни в руках моих сил, ни надежд впереди…

О, доколе, доколе, доколе?