Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады

Предали забвению Лаокоона,

Но вот пастухи подвели к ним Синона,

Хитрющего грека, что, сетуя громко,

Слова выговаривал голосом ломким,

Размазывал слёзы по жалкому лику

Ладонями грязными. В горе великом

Заламывал руки, кусал их до крови,

Свой взгляд нечестивый упрятав под брови.

И тронули эти Синона уловки

Толпу присмиревшую: очень уж ловко

Играл свою роль этот друг Одиссея,

Вздыхали троянцы, ахейца жалея.

– О люди!.. Зачем так безжалостны боги?!

Когда мы просили счастливой дороги

В далёкую Грецию, боги велели

Им жертву воздать в человеческом теле.

Костёр утолили сосновою жердью,

Провидец – Калхас, что высматривал жертву,

Ходил между нас, что глухой постоялец,

И вдруг – на меня указал его палец!

Связали меня и к огню потащили,

Я был им послушен, как в храме учили,

Когда же огнём полоснуло по телу,

Вся плоть моя юная жить захотела!

Переча богам, изорвав свои путы,

Я долго бежал тростниками, покуда

Свои корабли не увидел на море…

Теперь я скиталец!.. О горе мне!.. Горе!..

Троянцы поверили греку Синону,

И молвил Приам, верен людям и трону:

– Не плачь и надейся: мудры наши боги!

И то хорошо, что порядки их строги.

От строгости этой нам горя не станет!..

А конь для чего этот в греческом стане??

«Ну, вот он, вопрос!.. Наконец-то дождался!..

Не ради ль него я в Троаде остался?!»

Синон, что не успел ещё остыть

От роли жертвы, вновь явил старанье,

Призвав богов свидетелями быть

«Правдивости» его повествованья.

«Чтоб видеть утро завтрашнего дня

И Трою павшую, я словом горы сдвину!»

– Воители оставили коня

Умилостивить гордую Афину.

Чтоб не дошло до сотворенья зла,

Порадовать задумали герои

Богиню, что разгневанной была

Хищением палладия [41] из Трои.

Конь, что палладий, тот же самый щит

Для вашей Трои. Ко всему – прекрасен!

Его бы надо в город затащить

Сегодня же, акрополь им украсив.

Хоть город ваш прекрасен без прикрас,

Конь, ко всему, обезопасит Трою.

Поверив греку и на этот раз,

Приам кивнул в согласье головою.

– Несите верёвки!.. Сплетайте в канаты!..

Взирая с небес, хохотала Паллада:

«Пригрели троянцы козла в огороде!..

Ах, этот Синон!.. Что он только городит?!

Придётся помочь, и как можно скорее!»

… К Троаде плывут два чудовищных змея.

Тела их огромны, а пасти – свирепы!

Кровавые гребни вздымаются к небу,

Глаза пламенеют пурпурным закатом!..

Они выползают на берег Троады

На камни, где жертвует жрец Аполлона

Дары Посейдону. На Лаокоона

И двух сыновей его кинулись гады,

Терзают зубами и травят их ядом,

В синеющих ликах страданья ужасны…

О горе!.. Никто не спасает несчастных!..

А змеи, на хвост опершись для бравады,

Втянулись под щит изваянья Паллады.

– Выходит, в защите нуждается Троя!

– Палладия нет – и не то, так другое

Куражиться будет не просто для вида,

А в жажде отправить троянцев к Аиду!

– Синона речистого каждое слово

Насыщено правдой!

И слышится снова:

– Несите верёвки!.. Свивайте в канаты!..

И вот уже двинулась к Трое громада,

К высокой стене, что зияла проломом:

Другие троянцы кувалдой да ломом

Успели проделать большую работу

(Малы для коня городские ворота!).

Четырежды конь ударялся о стену,

Пока сквозь пролом волокли. Дерзновенно

Гремело оружие в брюхе дощатом,

Но уши троянцам заткнула Паллада.

Побрякивал конь деревянной утробой,

Пока не украсил собою акрополь.

При виде коня закричала Кассандра:

– Одумайтесь, люди!.. Конь – Трои губитель!..

Но люди смеялись!

– Поплатитесь завтра,

Когда запылает родная обитель!..

Никто ей не верил. Бурливым весельем,

Пирами да песней, вином, что рекою,

Отметили день – потянулись к постелям,

К давно позабытому ими покою.

А греки сидели в глубоком молчанье

И чуткими были к малейшему звуку.

Безмолвствует Троя… Но вот подражанье

Бездомному псу – и поспешные руки

Открыли заслонку!.. Эпей с Одиссеем,

Что самыми первыми вышли на волю,

В объятьях сжимали Синона, довлея

Себе и ему за прекрасные роли.

– За ложь, что во благо, спасибо, дружище! —

Все воины вышли, горя нетерпеньем.

Синон прошептал: – Тот находит, кто ищет!

К тому же, нам боги послали везенье…

Костёр полыхнул за воротами Трои,

Сзывая воителей с моря и суши,

Проломом в стене пробирались герои,

Ни словом до срока покой не порушив.

Настала пора – и по улицам сонным

Рассыпались тени, предвестники драмы,

И грянула битва аккордом весомым

В кончине могучего царства Приама.

Во Фракии, далёкой от Афин,

Певец Орфей кифарой златострунной

И голосом, неслыханным доныне,

Фракийцам тешил гордые сердца.

Коснувшись их таинственных глубин,

Он подчинил звучанью мир подлунный,

И в горной, мятой пахнущей долине,

Где отголоскам не было конца,

В движенье приходили, точно люди,

Суровые обветренные скалы,

И звери, укрощённые тем пеньем,

Ложились, будто псы, у ног Орфея,

И эвкалипты, строгие, как судьи,

Подняв седины к солнцу, что ласкало,

Завидным переполнены терпеньем,

Молчали, пред певцом благоговея.

У сизых волн счастливою полоской

Земли предельно узкой, но бесценной,