Гомер - Илиада

Не воскресишь мертвеца, а лишь новое горе накличешь".
И отвечая, сказал ему старец Приам боговидный:
"Ты не сажай меня в кресла, питомец Зевеса, покуда
Гектор в палатке лежит, погребенья так долго лишенный.
Тело скорей отпусти, да увижу его пред глазами

Сам же прими от меня привезенный бесчисленный выкуп.
Пользуйся им беспечально, вернись в дорогую отчизну,
Ты, кто дозволил мне жить и глядеть на сияние солнца".
Но, исподлобья взглянув, Ахиллес быстроногий ответил:
"Ты не гневи меня, старец! И сам я в душе был намерен

Гектора тело вернуть. От Зевеса посланницей легкой
Мать прилетела ко мне, дочь великого старца морского.
Сам же я разумом понял и тщетно, Приам, ты скрывал бы,
Что к быстроходным судам приведен ты одним из бессмертных.
Смертный и силой цветущий, не смел бы отправиться в лагерь,

Или, проникнув туда, не укрылся б от бдительной стражи
И не легко б отодвинул засовы на наших воротах.
Вот отчего не волнуй мою грудь, не буди в ней печали,
Чтобы тебя самого, хоть сюда ты пришел, как проситель,
Я среди ставки не бросил и Зевсов завет не нарушил".

Так он сказал, и старик, испугавшись, послушался слова.
Сын же Пелея, как лев, устремился за двери палатки
И не один: вслед за ним из дружины отправилось двое —
Автомедон и Алким, — их обоих любил сын Пелея,
Больше товарищей прочих, со времени смерти Патрокла.

Мулов и резвых коней от ярма отпрягли они быстро
И, пропустивши в палатку глашатая старца Приама,
В кресло его посадили, а сами снесли с колесницы
Выкуп богатый за голову Гектора, сына Приама.
Два лишь плаща отложили они да хитон крепкотканный,

Чтобы закутать в них труп, перед тем как везти его в Трою.
Кликнув рабынь, повелели умыть и намазать елеем
Тело, отнесши поодаль, чтоб сына Приам не увидел.
Ибо Ахилл опасался, что старец, при виде дитяти,
Гнева не сдержит в печальной душе и что сам, разъяренный,

Он умертвит старика, преступая веленья Зевса.
После того как служанки умыли и маслом натерли
Гектора труп и красивым обвили плащом и хитоном,
Сам Ахиллес, приподняв, положил Приамида на ложе,
Оба товарища тотчас его отнесли в колесницу.

Тяжко вздохнул Ахиллес, обращаясь к умершему другу:
"Ты не сердись, о, Патрокл возлюбленный, если в Аиде
Весть донесется к тебе, что я Гектора дивного тело
Выдал отцу дорогому: он выкуп мне дал не бесславный.
Я и тебе уделю из подарков, какие прилично".

Слово сказав, Ахиллес богоравный вернулся в палатку,
Сел на искусно украшенный трон, им покинутый раньше,
К задней стене прислоненный, и слово промолвил Приаму:
"Сын твой тебе возвращен, как велел ты, о, старец почтенный.
Там на носилках лежит; с появленьем зари, уезжая,

Сам ты увидишь его. А теперь дай об ужине вспомним.
Не забывала о сладостной пище сама Ниобея,
Та, у которой двенадцать погибло детей средь чертога —
Шесть дочерей пышнокудных и столько же юношей сильных.
Юношей Феб Аполлон умертвил из блестящего лука,

Дев — Артемида охотница, в гневе на мать Ниобею,
Ибо дерзала равняться с Латоной прекрасноланитной:
Двух, мол, Латона детей родила, у не же их много.
Дети Латоны, хоть было их двое, тех многих убили.
Дней они девять лежали в крови; их никто из народа

Не хоронил: Олимпиец сердца обратил у всех в камень.
Лишь на десятый их день погребли небожители боги.
Вспомнила тут Ниобея о пище, от слез утомившись.
Ныне средь скал где-нибудь, средь безмолвия гор, на Сипиле,
Где, говорят, собираются нимфы богини и пляшут

Вдоль берегов Ахелоя, — она, хоть и ставшая камнем,
Вечную чувствует скорбь, причиненную гневом бессмертных.
Дай же припомним о пище и мы, о, божественный старец!
Вдоволь успеешь потом над любезным наплакаться сыном,
В Трою доставив его. Там он слез причинит вам довольно".

Молвил, пошел и овцу белорунную медью зарезал.
Тут же дружинники кожу содрали, очистили тело
И вертелами пронзили, искусно разрезав на части.
После, прожарив заботливо, все от огня удалили.
Автомедон пред гостями поставил в прекрасных корзинах

Хлеб на обеденный стол, а мясо делил сын Пелея.
И к приготовленным яствам простерли они свои руки.
После ж того как желанье питья и еды утолили,
Старец Приам Дарданид стал рассматривать сына Пелея,
Росту дивясь и красе: он во всем был похож на бессмертных.

В свой же черед и Ахилл с удивленьем рассматривал старца,
Кротким лицом восхищаясь и слушая мудрое слово.
А как насытились оба они созерцаньем друг друга,
Первое слово сказал престарелый Приам боговидный:
"Спать уложи нас теперь, о, владыка, питомец Зевеса,

Сном благодатным дозволь насладиться на ложе спокойном,
Ибо с тех пор как мой сын от руки твоей пал бездыханный,
Сном у меня не смыкались ни разу под веками очи.
Я вопиял неумолчно, снедаемый тысячью бедствий,
И посредине двора я лежал, распростертый во прахе.

Ныне впервые и пищи вкусил я, вином темнокрасным
Горло свое омочил, а все время еды не касался".
Молвил. Тогда Ахиллес мирмидонцам велит и рабыням
Вынести ложе под портик, настлать в изобилии тканей
Мягких, пурпурного цвета, окутать их сверху коврами

И положить одеяла густые, которыми можно укрыться.
С факелом ярким в руках прислужницы вышли из ставки
И торопливо постлали, как царь повелел, две постели.
К старцу Приаму, шутя, сын Пелея тогда обратился:
"Спи перед домом в сенях, сторожи нас, любезнейший старец,

Чтобы никто не вошел из ахейских советников славных, —
Часто в палатках моих они здесь заседают по праву.
Если увидит тебя кто-нибудь из них темною ночью,
Как бы он вдруг не донес Агамемнону, пастырю войска.
Выдача трупа тогда б задержалась на долгое время.

Только теперь мне поведай и все объяви без утайки:
В сколько намерен ты дней погребение Гектора кончить,
Чтоб воздержался я сам и войска удержал от сраженья"?
И, отвечая, сказал ему старец Приам боговидный:
"Если дозволишь исполнить обряд погребенья над сыном,

Этим поступком, Ахилл, мне окажешь великую милость.
Ведаешь сам, что мы заперты в Трое, что в лес за дровами
Путь предстоит нам далекий, — троянцы же страхом объяты.
Девять мы дней над ним будем в чертоге рыдать, на десятый
Труп предадим погребенью и пир для народа устроим.