Гомер - Илиада

Войско ахеян? И мы не без опыта в деле военном.
Но смирены аргивяне бичем беспощадным Зевеса.
Верно, надеешься в сердце предать корабли разграбленью?
Руки же есть и у нас для защиты судов быстроходных.
Раньше, надеюсь, погибель настигнет ваш город богатый,

Нашими взятый руками, разрушенный до основанья.
И для тебя, уповаю, уже недалеко то время,
Как, убегая ты взмолишься Зевсу и прочим бессмертным,
Чтобы скорее, чем соколы, кони твои полетели,
В город с тобою спасаясь и пыль по долине вздымая".

Только что кончил он слово, как справа поднялася птица —
Быстро парящий орел. Ободренные знаменьем добрым,
Вскрикнуло войско ахеян. А Гектор блистательный молвил:
"О, пустомеля Аякс! О, хвастливый болтун, что сказал ты?
Если бы столь несомненно всю жизнь считался я сыном

Эгидодержца Зевеса, рожденным почтенною Герой,
Если б меня почитали, как чтят Аполлона с Афиной,
Как несомненно, что нынешний день принесет вам погибель,
Всем без изъятья. И ты, в их числе, умерщвленный поляжешь,
Если дерзнешь дожидаться копья моего, что разрежет

Нежную кожу твою. И тогда, пред судами свалившись,
Воронов наших и псов своим жиром и мясом насытишь".
Так говоря, он пошел, а за ним все вожди устремились,
Крик издавая ужасный, а сзади кричало все войско.
Вскликнули также ахейцы, в душе не забыв про отвагу,

Но поджидая бесстрашно троянских вождей наступавших.
Клики двух воинств достигли эфира и света Зевеса.

Нестор еще наслаждался питьем, когда клики услышал.
Он Эскулапову сыну крылатое слово промолвил:
"О, Махаон богоравный, подумай, чем кончится это?
Крики бойцов молодых пред судами становятся громче.
Но оставайся сидеть и вином наслаждайся искристым,

Выжди, пока Гекамеда, прекрасноволосая дева,
Теплую баню нагреет и прах с тебя смоет кровавый.
Я же разведаю все, поспешив на дозорное место".
Так произнесши, надел он округлый, стоявший в палатке,
Щит Фразимеда, коней укротителя, милого сына,

Медью сверкавший: с отцовским щитом Фразимед удалился.
Тяжкое взял он копье, на конце заостренное медью,
Выйдя из ставки, он вскоре увидел печальную битву,
Как отступали данайцы, а войско надменных троянцев
Сзади на них напирало, низринув ахейскую стену.

Точно как ветров свистящих предчувствуя скорую близость,
Дальнее море темнеет, колебля безмолвные волны
Ровно на месте одном, ни туда, ни сюда не бросая,
Долго, пока не примчится от Зевса решающий ветер:
Так колебался старик, обсуждая в душе два решенья,

Лучше ли броситься в битву в толпу быстроконных данайцев,
Или к Атриду пойти Агамемнону, пастырю войска.
И, размышлявшему так, показалось ему наилучшим
К сыну Атрея пойти. А бойцы той порою друг друга
В битве рубили, сражаясь, и громко вкруг тел их звенела

Медь под ударами тяжких мечей или копий двуострых.
Вскоре ему повстречались владыки, взращенные Зевсом;
Ранены острою медью, они из судов своих вышли,
Царь Диомед, Одиссей и могучий Атрид Агамемнон.
Все корабли далеко от сражения сдвинуты были

На берег моря седого. Передний лишь ряд аргивяне
Вплоть извлекли до равнины, стеной обведя пред кормами,
Ибо морское прибрежье, при всей ширине, не могло бы
Все корабли их вместить и войскам приходилось бы тесно.
Вот почему они флот разместили уступообразно,

Берег залива наполнив, пространство от мыса до мыса.
Вышли вожди, чтоб разведать причину смятенья и криков
И, опираясь на копья, вперед направлялись, безмерно
Горем терзаясь в душе. Той порой им навстречу попался
Нестор старик и сердца в их груди взволновал он испугом.

С речью к нему обращаясь сказал Агамемнон владыка:
"Сын благородный Нелея, великая слава Ахеян,
Нестор, зачем ты пришел, мужегубную битву покинув?
Сильно боюсь, как бы Гектор могучий не выполнил слова,
Как угрожал он недавно в троянских рядах, похваляясь,

Что в Илион от судов мореходных вернется не раньше,
Чем корабли уничтожит огнем и убьет всех данайцев;
Так он тогда угрожал, и все это сбывается ныне.
Боги, ужель и другие ахейцы в прекрасных доспехах
Гнев, на подобье Ахилла, в душе на меня затаили

И оттого пред кормами судов не желают сражаться!"
И, отвечая, сказал ему Нестор, наездник Геренский;
"Все это нынче сбылось, очевидными бедствия стали,
Сам бы высокогремящий Зевес не сумел отменить их.
Ибо стена уже пала, которую все мы считали

Несокрушимым оплотом судов и ахейского войска.
Ныне близ быстрых судов они бой завязали упорный,
И невозможно узнать, как бы ты наблюдать ни старался,
По направленью какому гонимые мчатся ахейцы.
Всюду их бьют без разбора и крики доходят до неба.

Дайте ж, обсудим теперь, чем окончится это. Быть может,
Мудрость спасет нас. Лишь в бой не советую вам я вернуться,
Ибо никак невозможно, чтоб раненый воин сражался".
Снова к нему обратился владыка мужей Агамемнон:
"Если, о, Нестор, враги пред кормами судов уж воюют,

Если и ров, и стена крепкозданная не помогли нам,
Хоть аргивяне не мало над ними трудились, в надежде
Несокрушимый оплот для себя и для флота построить —
Знать всемогущему Зевсу Крониду так было угодно,
Чтобы вдали от Эллады погибли ахейцы без славы.

Прежде я ведал, когда аргивян защищал он охотно,
Ведаю ныне, что он возвеличить желает троянцев,
Словно блаженных богов, и связал наши мощные руки.
Дайте ж поступим теперь, сообразно тому, что скажу вам:
Те корабли, что поближе лежат от воды на прибрежье,

Сдвинем скорей, совлечем на поверхность священного моря,
Там утвердим их высоко на якорных камнях, покуда
Снидет священная ночь и троянцы от битвы устанут.
А с наступлением ночи все сдвинем суда остальные,
Ибо не стыдно бежать от погибели даже средь ночи.

Лучше бежать и спастись. Чем остаться и сделаться пленным".
Но, исподлобья взглянув, Одиссей многоумный промолвил:
"Слово какое, Атрид, из уст твоих вырвалось ныне.
О, злополучный, тебе над трусливым бы властвовать войском,
А не начальствовать нами, которым Зевес Олимпиец

Много опаснейших войн предоставил успешно окончить,
С детства до старости самой, пока не умрет из нас каждый.
Так ли желаешь покинуть широкодорожную Трою,
Из-за которой мы столько уже претерпели несчастий?
Лучше молчи, чтоб никто из ахейских дружин не услышал