Марк Гроссман - Лирика разных лет

Еще в быту штабные карты,
И гарнизон сдается в плен,
Еще трещит, дымя, Тиргартен,
Известка сыплется со стен.
Еще багровыми хвостами
Метут «катюши» вдоль реки,
И зависают над мостами,
Бомбя в упор, штурмовики.
Еще врага мы сталью кроем,
Но ясно видим в этот час
Урал весеннею порою,
Тот край, где ждут, тоскуя, нас,
И трактор в поле, и могучий
Отсвет литейного двора,
И те заводы, где на случай
Куют оружье мастера.

Берлин, 1945

На закате провожала,
Обнимала у ворот,
Ох, на много дней вперед!
Ни беспамятства, ни жалоб,
Будто горе сжало рот.
Отпустила — захрипела
От лихой тоски и слез,
Точно разом овдовела
В чистом поле, у берез.
А война огнями выла,
Злые ладила пиры.
Чуб солдату опалила
И согнула до поры.
Отошли в былое годы.
Много крови утекло.
И пришел он из похода,
И стучится он в стекло.
Он жену целует, путник,
Все в груди оборвалось:
Отгорела юность врозь.
…Что другим досталось в будни —
Нам лишь в праздники далось.

1946

Видно, так судьба связала нас,
Что вовек не смогут позабыться,
В черноте ночей Новочеркасск,
Мертвая Цимлянская станица.
Может статься, свидимся с тобой
На вокзале южном или в чайной,
Сдавлены домами и толпой,
Встречей оглушенные случайной.
Погляжу в горящие глаза —
Вспять начнут раскручиваться годы:
Над Одессой рушится гроза,
На дыбы бросая пароходы.
«Мессера» вгрызаются в причал
Без пощады, как исчадье ада.
И пожары корчатся, крича
Челюстями, черными от чада.
Вспомню годы, рвавшиеся в стих,
И, благословляя эту встречу,
На костре волос твоих густых
Отпылавший пепел я замечу.
И прощаясь, может, навсегда,
Благодарен буду среди гула,
Что былые вызвала года,
На минуту молодость вернула,

1946

Я даже не знаю — жива ты,
Вдали затерялся твой след,
Давно отшагали солдаты
Боями тревог и побед.
Давно в непроглядном тумане
Простились мы в день ледяной,
И зимы сплошных расставаний
Осыпали нас сединой.
Но все ж я навек благодарен
России в суровом году,
Что был мне как сыну подарен
Свой номер в солдатском ряду,
Что жил я со всеми несладко,
Что вышел живой из огня.
Что где-то когда-то солдатка
Ждала и любила меня,
Что память, не стертая далью,
Сияет глазами из тьмы,
Что, битые пулей и сталью,
Грубее не сделались мы.
…Растаяли пушек раскаты.
Вдали затерялся твой след…
Давно отшагали солдаты
Боями тревог и побед.

1948

Звезды юга ночь развесила,
Шашлыки трещат в огне.
Отчего же нам не весело —
Объясни, товарищ, мне.
Мы встречали в жизни разное —
Ржавый хлеб, неравный бой, —
Странно, что в минуту праздную
Загрустили мы с тобой.
Ведь скучали мы, наверное.
На фронтах, в морозной мгле
О стакане с добрым вермутом,
Успокоенной земле.
Море лужицы блаженнее,
Тишина стекает с крыш.
Жизнь не знавший без движения,
Ты с улыбкой говоришь:
— Шестьдесят минут потеряно,
Сколько бы за этот срок
Было тропок перемеряно,
Перехожено дорог!

Грузия, 1947

Нам память изменяет часто,
Она, как сеть в реке годов:
Невзгоды, мелочное счастье
Уходят вскользь из неводов.
И мимо — фразы и курьезы,
И шут, что прежде был могуч,
И преданы забвенью грозы.
Над нами бившие из туч,
Иные радости пустые
Давно уж скукой холодят,
Но греют земли, где мы стыли
Годами в звании солдат,
В тех котлованах и траншеях,
Где мы любили без потерь
Девчонок наших тонкошеих,
Дай бог здоровья им теперь.
И мы живем, забыть не в силе
Ни гроз, ни дружбы, ни вины,
Ни милых девушек России,
Ни первых выстрелов войны.

1952—1972

От мешков вещевых горбаты,
От винтовок и станкачей, —
Отбиваясь, брели солдаты
В черный чад фронтовых ночей.
Молчаливые, точно камень,
Шли в крови вы и соли слез.
Я тащил вас, скрипя зубами,
По ничейным дорогам нес,
Чтоб потом, в свой черед и муку,
Плыть на ваших руках, в бреду,
По горячему, словно уголь,
Будто кровь молодая, — льду.
Мы бывали хмельны без водки —
Нараспашку рванье рубах!
И любовь моя — одногодки —
Умирали в моих руках.
Умирали: «Ах, мама милая.
Через слезы ты мне видна…»
И была вам порой могила
В час несчастный — на всех одна.
Я вас помню в кровавых росах,
Где — разрыв, а потом — ни зги,
Ваши грязные, как колеса,
Задубевшие сапоги.
Ваши выжженные шинели,
Тенорок, что в бою убит,
Ваши губы, что занемели
И для жалоб, и для обид.
Сколько прошлое ни тряси я —
Все одно и то же, как стон:
«Лишь была бы жива Россия
Под зарею своих знамен!».
Я запомнил навек и свято
Ржавый дым и ожог жнивья,
Дорогие мои ребята.
Мои мальчики, кровь моя.
Грубоватые и земные,
Вышло — голову вам сложить,
Вышло — вас пережил я ныне,
Дай бог память не пережить.
Ни забвенья тебе, ни тленья —
И надежда, и боль веков —
Легендарное поколенье
Непришедших фронтовиков.
Вас запомнят века другие,
Всей безмерной земли края,
Братаны мои дорогие,
Мои мальчики, кровь моя…

1972

Мне порою мерещится чудо,
Будто юность вернулась, звеня,
Будто вновь я всесилен, — и удаль,
Как волна, подпирает меня.
Все, как прежде. Я смел и отчаян,
Снова жить мне в глуши, без жилья,
И дубок мой дырявый отчалил
От причала, где мама моя.
Вновь брожу я по тундре и рощам,
Позабыв и уют и вино.
Но стихи говорят: «Мы не ропщем,
Мы и сами бродяги давно».
Вновь заносит меня на болота,
На гольцы, где чернеют орлы.
Журавли мне роняют с полета
Позабытое мною «курлы…»
Песня синего моря и суши,
Тишину в наши уши пролей.
…И природа врачует нам души
С деликатностью мамы моей.

1972

У Байкала легкими ночами,
Где костры себя сжигают в дым,
Я брожу с котомкой за плечами
По дорожкам каменным крутым.
В тишине я слушаю живое,
В обнаженной памяти храня
Крик кедровки, бормотанье хвои,
Доброту и ненависть огня.
В голубой одежке из тумана
Селенга проносится, быстра.
Мечутся на зелени урмана
Крылья ястребиные костра,
Потихоньку звезды потухают,
Скоро с неба кинется заря.
Хорошо водиться с пастухами,
Не спеша о жизни говоря.
Сухостой топориками рушим,
На углях оленину коптим.
…Телу нужен отдых. Нашим душам
Много больше он необходим.