Шамсиддин Хафиз - Любовный напиток. Лучшая персидская лирика

Моей неколебимой веры в друга
И грозный ветер смуты не смутил.

Бальзам для глаз – пыль у порога друга,
Прах, на который он ногой ступил.

Я жду смиренно возле двери друга,
Пока другой возлюбленному мил…

Не страшно, если враг ругал Хафиза —
Бог милостив: не друг меня срамил!

Мне весть была, что все пройдет, что и невзгод не будет,
Год миновал – длинней, чем тот, и этот год не будет.

Хоть ты забыл меня, о шах, но знай: других поэтов,
Достойных милостей твоих, твоих щедрот, – не будет.

Когда Привратник занесет над нами меч разящий,
В живых ни тех, кто пост блюдет, ни тех, кто пьет, – не будет.

Не спорь о том, что хорошо написано, что плохо,
Поскольку записей хранить небесный свод не будет.

У Джама, говорят, была в чести такая песня:
«Подайте чашу! Вечно жить Джамшид и тот не будет!»

Свеча, свиданье с мотыльком считай подарком рока:
Его, как только над землей заря взойдет, не будет.

Богач! Возьми бесценный клад, в моей душе зарытый,
Боюсь, что пущен без тебя он в оборот не будет.

По хризолиту золотом начертано навеки:
«Твори добро! Пусть у тебя других забот не будет!»

Мне весть хорошую принес потусторонний вестник:
Когда откроются врата – злых у ворот не будет.

Хафиз, не умоляй вотще безжалостных кумиров.
Настанет срок: ни тех, кто бит, ни тех, кто бьет, – не будет!

Клянусь я старцем харабата и мудростью его бесед:
Хочу Ему я быть слугою – других желаний в сердце нет!

Мне все равно: пусть не пускают в рай грешников – неси вино!
Ничьими милостями в мире я не был так, как Им, согрет!

От этой молнии, зажегшей в душе огонь любви к Нему,
Ударившей из черной тучи, – да воссияет яркий свет!

Коль у кабацкого порога увидишь пьяницу в пыли,
Ты не пинай его ногами: ведь отчего он пьян – секрет!

Неси вина, поскольку вестник иного мира нам принес
Благую весть: Его щедроты живущим не идут во вред!

Поверь: помимо вышней воли – нет аскетизма, нет греха.
Очами, полными презренья, не созерцай меня, аскет!

Нет в сердце жажды покаянья, аскетом стать желанья нет,
Но если Он того захочет – я с радостью приму обет!

Дырявое хиркэ Хафиза давно в закладе за вино…
Увы, из глины харабата, должно быть, слеплен был поэт!

Я тебя, душа, возжаждал – ты сама об этом знаешь:
Ты провидишь то, что скрыто, что не писано – читаешь.

В чем ханжа самовлюбленный может обвинить влюбленных?
От незрячих глаз детали сладкой тайны ты скрываешь!

Сядь спокойно, ради Бога, на челе разгладь морщины!
Ты, едва лишь двинув бровью, все вопросы разрешаешь.

Пред тобой целую землю – кланяюсь земным поклоном,
Красоты людскую меру ты красою превышаешь.

Господи, пусть не разгонит буря этого собранья!
Ветерком волос кудрявых ты мне душу освежаешь.

Жаль: проспал я наслажденья, задремавши на рассвете…
Сколько времени ты, сердце, драгоценного теряешь!

Тяготы дороги длинной, переходов караванных
Я перенесу, коль ты мне облегченье обещаешь.

Эти кольца-кудри манят, обмануть хотят Хафиза.
«Сердца своего со счастьем тем кольцом не обвенчаешь!»

Дай чашу горького вина, чтоб с ног меня валила,
Чтобы душа была пьяна – и горе позабыла.

Не жди удачи и добра. Осилить злобу рока
Миррих не в силах и Зухра – небесные светила.

Прав был Джамшид, а не Бахрам. Вином наполни чашу!
Весь мир – пустыня, и не там Бахрамова могила.

И муравьи не трогать их просили Сулеймана…
Запомни, просьба малых сих великим не претила.

Тебе я тайну мира дам узреть на дне бокала,
С условьем: чтобы ты слепцам о ней не говорила.

Мир – прах и скверна. Жизнь пуста. Нет сердцу утоленья.
Хочу, чтоб ты вином уста от горечи отмыла.

Подобный луку свод бровей с пути не сбил Хафиза,
Но где – я слышу смех людей – его былая сила?

Если б мог к небесам я мольбу вознести:
Кто сумеет меня от разлуки спасти?

Позовите врачей! Мое сердце больное
Убежало – а было зажато в горсти.

Высох корень веселья. Спешу к харабату:
Там от влаги, как семя, я стану расти.

Где убийца, меня без вины поразивший?
Приведите его, я воскликну: «Прости!»

Пей вино, мое сердце, не делай ошибок,
Слушай ринда веселого и не грусти!

Не хочу покровительства птицы трусливой —
Благородные птицы у риндов в чести.

Стрелы вздохов я в сторону страсти пускаю —
Газават я готов из-за милой вести!

Сердце снова в груди: где певец сладкогласый,
Где Хафиз, чтобы сазу язык обрести?

Увидеть друга лик – вот счастье! Нищету —
Но только рядом с ним – богатству предпочту.

Бог видит: тяжело из сердца вырвать друга,
Легко изгнать корысть, отринуть суету.

Хочу подобен быть закрытому бутону:
В саду, в кругу друзей, я мигом расцвету.

Как розе соловей или как роза ветру —
Открою сердце им и мысли их прочту.

Спеши сказать «люблю» покинутому другу,
Чтоб не винить потом себя за немоту.

Счастливый случай свел друзей на этом свете,
А разойдемся мы – и канем в темноту.

Шах разлюбил меня? Шах позабыл Хафиза?
Верни ему, Аллах, любовь и доброту!

Уст его, подобных лалу, не отведал я шербета – он ушел.
Лик его луноподобный больше мне не дарит света – он ушел.

Как недолги сборы были! Не догнать и легкой пыли от его шагов.
От отеческой беседы, от любви и от совета он ушел.

В поздний час и утром рано суру первую Корана я твердил.
Я молился, но остались все молитвы без ответа: он ушел!