Шамсиддин Хафиз - Любовный напиток. Лучшая персидская лирика

«О царский сокол! – он сказал. – Летаешь ты высоко.
Твое гнездо – не сей вертеп, не этот мир растленный.

Как низко пал ты с высоты сапфировой, небесной,
Как ловко для тебя силки раскинул дол презренный.

Я дам тебе один совет – запомни и исполни! —
Мне передать его тебе велел Творец Вселенной:

Околдовавшая тебя, жизнь – общая невеста.
В неверном мире не ищи опоры неизменной.

Не плачь из-за мирских скорбей, а наставленье помни,
Пусть наша встреча для тебя пребудет незабвенной.

Разгладь морщины на челе в счет нашей новой встречи:
Ведь я с тобой еще не вел беседы откровенной!»

И впрямь: обета верной быть – в улыбке розы нету.
Рыдай, несчастный соловей, над красотою тленной…

А ты, бездарный стихоплет, с Хафизом не тягайся:
Согласье слова и души – дар, свыше вдохновенный!

Вчера, до рассвета рыдая, всю ночь я о сне забывал,
Пушок твоих щек вспоминая, слезами его заливал.

Я издали слал поцелуи без счета ланитам твоим,
Твой лик, как луна в полнолунье, всю ночь до утра мне сиял.

Хиркэ разорвал я на части, представивши брови твои,
Под этою аркой за счастье твое осушил я бокал.

Звук чанга пленительный слыша, любуясь красою саки,
Я добрым знамением свыше и то и другое считал.

Виденьями лика любимой чертоги бессонных очей
Твоей красотою незримой я каждую ночь наполнял.

И мысль моя, став птицекрылой, взлетала с ветвей моих слов —
При помощи локонов милой я птицу в силок загонял.

Заслышав мелодию эту, хватался саки за кувшин.
Я пел эту песнь до рассвета – и чистым вином запивал.

О времени добром я плачу, когда до рассвета друзьям,
Слагая газели, удачу счастливый Хафиз предвещал!

Приходи ко мне! Наполни сердце силой молодою,
Тело, мертвое, как камень, воскреси живой водою.

Очи мне разлука злая затворила на засовы.
Распахни ворота встречи – лишь тогда глаза раскрою.

Словно войско африканцев, горе черное отступит,
Перед воинством румийским щек твоих бежит без боя.

В зеркале души не вижу ничего, что в жизни видел,
В нем одно лишь отраженье: ты сияешь красотою.

«Ночь беременна рассветом». Я считаю звезды в небе,
Знать хочу: чему родиться предначертано судьбою?

Приходи ко мне! Проснется соловей души Хафиза,
Запоет в саду свиданья в час свидания с тобою.

Слава богу, что открыты кабаки:
Я без них бы умер от тоски!

Пьяницы бурлят вокруг бутылей,
Все тут – и юнцы, и старики.

От вина – и гордость, и отвага,
Без вина – мы слабы и жалки…

Описанья локонов красавиц
Не должны быть слишком коротки.

Словно путы на сердце Меджнуна —
Локонов любимой завитки…

Гордо я смотрю на оба мира,
Словно сокол с княжеской руки.

Недругу я сердца не открою,
Я открою лишь тебе, саки!

Я молюсь на свод бровей любимой,
Хоть они, как Мекка, далеки.

Сотрапезник! Сердце у Хафиза,
Словно свечка, тает от тоски…

Тюрчанка, что вчера ушла из этих рук,
Решила наказать вернейшего из слуг.

С тех пор как с глаз долой исчезли очи милой,
Никто не объяснил мне высший смысл разлук.

Не сжег свечи дотла огонь души спаленной,
Зато печали дым окутал все вокруг.

Я слезы лью рекой вдали от лика милой,
Смотри – второй потоп на землю хлынул вдруг.

Настал разлуки час – и ноги подкосились,
Я умер от тоски, лекарства нет от мук.

Сказало сердце мне: «Молись о новой встрече!»
Молитве посвящен отныне мой досуг.

Что толку быть святым, коль нет обетованной
Мне без тебя земли? Она – пустой лишь звук.

Вчера мне врач сказал, едва меня увидел:
«Увы, неизлечим, несчастный, твой недуг!»

Пока я не ушел из этой жизни бренной,
О друг мой, сделай шаг, вернись к Хафизу, друг!

Лучше рубище аскета за вино отдать в заклад,
А стихи в вине рейханском утопить я был бы рад.

Загубил я жизнь распутством, а очнувшись, понял я:
Лучше мне валяться пьяным, лучше рая – харабат.

Далека от совершенства ваша праведная жизнь.
Лучше пусть струятся слезы, а в груди пылает ад.

Не открою сердца людям благонравным и сухим,
Лучше звучный чанг настрою на веселый, пьяный лад.

До тех пор, покуда небо не изменит ход светил,
Лучше буду предаваться пьянству – лучшей из услад.

Утешительница сердца! Страсти мне не одолеть.
Лучше радости – свиданье, и не надо мне наград.

Если стар, Хафиз, немедля уходи из кабака:
Лучше пить и веселиться в молодые годы, брат!

Хотя печаль и старость – мой удел,
А вспомнил лик твой – вновь помолодел.

На склоне лет мне грех роптать на Бога:
Он дал мне все, чего я захотел.

Я к счастью шел по столбовой дороге,
Любил своих друзей, был пьян и смел.

С тех пор как я лицо твое увидел,
Я к мыслям о бессмертье охладел.

Куст розовый, доволен будь судьбою:
В тени твоей, как соловей, я пел!

Я грамоте учился в школе страсти —
До этого я словом не владел.

Судьба меня списала в харабаты,
Препоручив саки веденье дел.

Теперь я стар… Неверный месяц мимо
Плывет… Вот отчего я поседел!

С тех пор как в кабаке я поселился,
Я жизни смысл сокрытый разглядел.

«Прощен Хафиз!» – раздался голос свыше
Вчера, когда я в погребке сидел.

О горе! На старости лет любовь поразила меня.
Стал явным сердечный секрет, сокрытый до этого дня,

Души соловей упорхнул в проемы открытых очей,
А в кущах любви для него готова была западня.

Как мускусом, кровью омыт в груди моей сердца комок:
Той дикой козы аромат доносится, сердце пьяня.