Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы

Всё же есть в тебе, конечно,
То, что сердце нам волнует.
И теперь могу я верить,
Что родство душ существует.

Милая, ты сад наш помнишь,
Где встречались вечерами?..
Ах, в счастливое то время
Лишь любовь владела нами.

Там, сорвав однажды розу,
Ты воскликнула беспечно:
«Мой безумец! Розу эту
Я дарю тебе навечно,
В знак любви чистосердечной!»

Но не ведал твой безумец,
Да и ты сама не знала,
Что любовь твоя увянет
Раньше этой розы алой…

Помнишь, мы сидели рядом,
Погруженные в мечтанья;
Ощущал я близко-близко
Чистое твое дыханье.

Я не вытерпел, губами
Прикоснулся к щечке милой.
Вздрогнув, пальчиком прелестным
Ты лукаво погрозила.

Мы, безумцы, знать не знали:
Поцелуй тот ненароком
Мог в отраву обратиться,
Вечным стать тебе упреком.

Темно вокруг, и на душе темно,
И это сердце — холода жилище.
Ни в ненависти, ни в любви — равно
Душа моя не обретает пищи.

Боролся я с коварством и враждой,
Окрепла юношеская десница,
Терпел я поражения порой,
Но ни пред кем не пожелал склониться.

Не стоили моих усилий те,
С кем я боролся долго и напрасно.
Не засмеюсь я, внемля клевете,
И не заплачу горестно и страстно.

Темно вокруг, и на душе темно,
И это сердце — холода жилище.
Ни в ненависти, ни в любви — равно
Душа моя не обретает пищи.

Пустую жизнь без вдохновения
Небесным даром не зови:
Она — земное порождение
И достояние земли.

Но если искрою нетленною
Твой подвиг западет в сердца,
Ты светом озаришь вселенную
И не изведаешь конца.

Хвала любви! Хвала бесстрашию!
Служителю добра — хвала!
Он пьет бессмертье полной чашею
В награду за свои дела.

Под бременем печали изнывая,
Не у людей ищу я утешенья, —
Сама собой, свободная, простая,
Приходит песня в горькие мгновенья.

Каких скорбей мы с ней не разделяли!
Она моей окутана тоскою.
Печаль ее сродни моей печали,
Столь милой мне, пока она со мною.

Лес расцветает нарядный,
Ласточки в небе поют,
Листья лозы виноградной
Слезы весенние льют.

Горы всё краше да краше,
Луг разноцветный пригож.
Милая родина наша,
Ты-то когда расцветешь?

С тех пор как я любви к тебе почувствовал волненье,
О родина, исчез мой сон и радость миновала.
Хочу я пульса твоего улавливать биенье,
И с этим я кончаю день и жду его начала.

Упорно думаю о том, и крепнут мысли эти,
Упорно чувства всё растут, мне сердце наполняя,
Но я не жалуюсь и рад, что так живу на свете,
Всё время в думах о тебе, страна моя родная.

О родина моя, давно лишился я покоя,
И горькой на душу мою обидою ложится,
Что на земле твоей не встретил никого я,
С кем можно душу отвести и чувством поделиться.

О перо мое, друг мой, — для дела живого,
Не для славы — мы служим, как прежде служили.
Смело скажем народу святое мы слово,
Чтобы недруги наши повержены были.

Если люди не поняли — богу известно,
Что святы наши цели, сердец наших рвенье.
С юных лет за судьбу нашей Грузии честно
Мы вступили в борьбу, не боясь осужденья.

Обо мне говорят: обличая пороки,
Ненавидя, готов всё предать он злословью
О глупцы! Непонятен порыв вам высокий.
Ненавижу, но ненависть дышит любовью.

Лишь уляжется гомон всего, что мне душу томило,
И назойливый голос коварства не станет тревожить мне сердца,
А над спящей землею небесные вспыхнут светила,
О Ночь Юга, могу ль я тогда на тебя наглядеться!

Боже мой! Благослови дитятю,
Чтобы он народным стал слугой!
Озари своею благодатью
Взор его и в горе успокой.

Боже мой! Где б ни был он, повсюду
Дух в него бестрепетный вдохни,
Чтобы он страдающему люду
Посвятил труды свои и дни.

Боже мой! Умножь младенцу силы,
Отврати судьбы жестокий гнев,
Чтоб не сгинул он во тьме могилы,
Послужить отчизне не успев.

Стяг надежды угнетенных,
Обездоленных спасенье…
Вновь тебя швырнули наземь
Силы зла и угнетенья!

Вновь народ великодушный
Обречен влачить оковы,
Вновь главу его святую
Увенчал венец терновый.

Дело правды, что сияло
Всеспасительной любовью,
Вновь убито палачами,
Залито святою кровью.

Вновь нарушены заветы,
Божья заповедь спасенья,
Сам Иисус из-за которой
Принял крестные мученья.

Вновь История застыла,
Дальше двигаться не смея,—
И справляют пир кровавый
Победители-злодеи.

Повстречав однажды деда,
Я зевнул, как полагалось.
Он зевнул, и вот беседа
Между нами завязалась.
«Дед, — сказал я, — ты на свете
Жил немало. Сделай милость,
Чем, скажи мне, в годы эти
Наше племя отличилось?

Например, когда иссякли
Судьбы Грузии единой
И ушел от нас Ираклий,
Благодетель наш старинный, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Всем известно: рот разинув,
Лишь чесались да зевали».

«А когда Георгий в горе
Воцарился на престоле
И враги восстали вскоре,
Чтобы он не правил боле, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Разоряясь понемногу,
На куски друг друга рвали».

«А когда от неустройства
Стал не рад Георгий жизни
И не стало в нас геройства,
Чтоб служить своей отчизне,—
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы за помощью в Россию
Со слезницей побежали».