Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы

Низко ты склонился под мешком, бедняга!
Хриплое дыханье сотрясает грудь,
Прилипает к телу потная рубаха,
Подкосились ноги, шагу не шагнуть!
Люди к этим мукам полны безразличья.
Вот летит на дрожках важный господин,
И тебя, частицу божьего величья,
Сшиб он, опрокинув, как пустой кувшин.
Ты перевернулся. Над твоим позором
Грянул дружный хохот: «Вот так акробат!»
И никто не дрогнул перед этим взором,
Хоть зажегся гневом твой суровый взгляд!
Не сказав ни слова, ты мешок хватаешь,
Посинели жилы, но не сдвинуть кладь,
На глазах народа ты изнемогаешь,
Помощи, как видно, неоткуда ждать!

Наконец добрел ты к дому еле-еле,
Вытер пот горячий рукавом шинели,
Дышишь полной грудью, отдохнув в прохладе,
Ждешь, покуда вспомнит богатей о плате.
Но хозяин медлит, он известный скряга.
Снова ты обсчитан, труженик-бедняга!
И опять твердишь ты о несчастной доле, —
Ты ли не работал, словно буйвол в поле?
Ведь с тобой, носильщик, коль нужна работа,
Будут торговаться до седьмого пота,
Сытого накормят, а несчастный нищий —
Будешь ты доволен нищенскою пищей!
Так несправедливо обделен судьбою,
Свой куртан пристроишь ты под головою
И заснешь в потемках на сиротском ложе,
Чтобы завтра снова испытать всё то же.

Так всю жизнь в работе, муке и печали,
Не отведав счастья, проживешь ты, друг,
До тех пор, покуда где-нибудь в подвале
Не ударит в сердце тягостный недуг.
Будешь ты валяться на своей постели,
Будешь покрываться полами шинели,
Будешь, одинокий, в муках умирать.

Не заплачет горько над тобой подруга,
Не придут детишки, прячась друг за друга,
Не застонет в муке старенькая мать.
Ты умрешь, и тело на носилки бросят,
И без слез зароют труп холодный твой,
И никто не вспомнит, и никто не спросит,
Как ты жил когда-то на земле родной.

То беспечен стих поэта,
К сердцу льнет, пророча счастье, —
Словно в дружеской пирушке
Принимаешь с ним участье;

То, как женщина, он нежен,
Томен, — а через мгновенье
Вдруг взорвется, засверкает
В юношеском дерзновенье;

То, стрелой любви пронзенный,
Сладкогласно и незримо
Горе в трелях соловьиных
Изливает он любимой;

То бежит в поля — и плачет,
Как отшельник, одиноко,
Песнь слагая об отчизне,
О судьбе ее жестокой;

То, склоняясь к водам Гокча,
Он, печалью упоенный,
Сетует на дней превратность,
Бег веков неугомонный…

Ах, зачем очаровала
Ты поэта-иноземца,—
Он в любви своей бескрайней
Утопить готов был сердце.

Но однажды ты призналась:
«Мы с тобою — лед и пламя;
Ты взращен под южным небом
Молниями и громами;

Я цвету в долине хладной,
Где суровы, долги зимы,
Как мое ответит сердце
Сердцу пылкого грузина?..»

Так красавица сказала,
Так любовь мою отторгла…
Видно, быть мне одиноким
Долго-долго, долго-долго.

Не учусь у птиц залетных, —
Я иному гласу внемлю.
Не для сладких песнопений
Небом послан я на землю.

Пусть поэт — посланец неба,
Но народ растит поэта.
Я веду беседу с богом,
Чтоб вести отчизну к свету!

У всевышнего престола
Сердце я зажгу, как факел,
Чтоб всегда служить народу,
Путь торя ему во мраке.

Чтобы стать народу братом,
Другом в счастье и в печали,
Чтобы мне его страданья
Мукой душу обжигали…

Лишь когда в груди зажжется
Свет добра, огонь небесный, —
Лишь тогда народа слезы
Осушу своею песней.

Слышу звук цепей спадающих,
Звук цепей неволи древней!
Не гремела никогда еще
Правда над землей так гневно.

Слышу я — и в восхищении
Грудь живой надеждой дышит
Вешний гром освобождения
И в родной стране услышать.

Мать, воспитывая сына,
Нас в пример пускай берет,
Ибо мы — семья едина,
Возлюбившая народ.

В поздний час мы пляшем смело,
И веселье нам к лицу,
В час труда, в минуту дела
Не уступим мудрецу.

Не игрушка мы вельможам,
Гнет студенту нетерпим,
В горе слабому поможем,
Справедливого почтим.

Мы, шагая по дороге,
Вечно движемся вперед.
Снова ставим мы на ноги
Тех, кто сзади упадет.

Нет у нас иных стремлений,
Лишь бы вечно нам идти,
Чтоб для новых поколений
Стать тропинкой на пути.

Дети юные отчизны,
Мы мечтаем день и ночь,
Чтоб во имя светлой жизни
Нашей родине помочь.

Молодое братство наше
Держит первенство свое.
В день, когда страна прикажет,—
Встанем грудью за нее,

Ибо мы — семья едина,
Возлюбившая народ.
Мать, воспитывая сына,
Нас в пример пускай берет!

О горе! — ты ушел… Бессмыслен твой конец!
Кто знает, сколько мы сокровищ схоронили…
О сердце-океан! О любящий певец!
Как много чувств и слов не сказанных — в могиле!

Кто знает, сколько дум с собою ты унес!
Но нам — не ведать их, но нам — о них томиться..!
Как много чаяний — благоуханных роз —
Лишь зацвели в тебе и не смогли раскрыться…

Не мать и не отец — народ осиротел!
Про радость и печаль кто пропоет нам песни?
О, горе нам! А твой уж тем счастлив удел,
Что силою стихов из мертвых ты воскреснешь!

О мучительница! Знаю,
Что не так уж ты красива,
Чтоб, узрев тебя, зеваки
Изумлялись: что за диво!