Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы

«А когда лезгин весною
Царь привел для ополченья
И пожертвовал казною
Ради общего спасенья, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
На тахте мы развалились
И душой возликовали».

«А когда почил в могиле
Наш Георгий и царевы
Братья, ссорясь, повалили
Царства нашего основы, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы их всех поодиночке
Превосходно предавали».

«А когда в державе павшей
Воцарился царь соседский
И судьбу отчизны нашей
Стал швырять, как мячик детский,—
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы, отвагою пылая,
На Кабахи в мяч играли».

«А когда нам становилось
С каждым часом тяжелее
И когда явивший милость
Затянул петлю на шее,—
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
На одной мы сковородке
Все поджариваться стали».

«А когда в жестоком пекле
День мы прокляли рожденья,
И мыслишки в нас окрепли,
И пришло в порядок зренье, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Собираясь на задворках,
Перешептываться стали».

«А когда про эти речи
Услыхали наши власти
И, загнав в хлевы овечьи,
Проучили нас отчасти, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы в испуге друг на друга
Клеветали, клеветали».

«А когда ценой доноса
Кой-кто спасся невредимый
И смотреть мы стали косо
На печаль земли родимой,—
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы без просыпа от счастья
Пировали, пировали».

«А когда, весь день с гостями,
Позабыли мы про дело
И мошна за кутежами
Понемногу опустела,—
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы именья друг у друга
Оттягали, оттягали».

«А когда таким манером
Разорили мы друг друга
И, к крутым прибегнув мерам,
Подожгли свой дом с испуга, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
У костра мы грели руки
И на бога уповали».

«А когда всё наше зданье
Превратилось в пепелище
И когда у нас дворяне
Стали немощны и нищи, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы вскарабкались повыше
Да крестьян в тиски зажали».

«А когда крестьян подвластных
Унесло времен теченье
И в именьях столь прекрасных
Наступило разоренье,—
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Эх, сынок, к чему вопросы!
Тут-то мы и застонали».

«А когда мы этим стоном
Крепостных не возвратили
И о рабстве отмененном
Понемногу позабыли, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Банк придумали земельный
И над ним же хохотали».

«А когда, полезный детям,
Банк услышал от кого-то:
„Я бездетен, с банком этим
Мне возиться неохота“, —
Как тогда мы поступали?»
— «Как тогда мы поступали?
Мы, с правительством поладив,
„На плечо!“ учиться стали».

«А когда…» — Но рассердился
Старый дед и крикнул строго:
«Что ко мне ты прицепился?
Отвяжись ты ради бога!
„Как тогда мы поступали?
Как тогда мы поступали?“
Как и ты, без дела шлялись
Да язык, как ты, чесали!»

Длинноусый, бестолковый,
Облысевший, этот гном
Сильным мира лижет руки,
Но глядит он гордецом.
Человек-то он немалый,
Хоть и ростом не берет,
Он на мир, на просьбы слабых
С высоты своей плюет.

Этот сквозь плетень пролезет,
Вас с дороги оттолкнув.
Загнут лисий подбородок
К носу острому, как клюв.
Он с истасканной душою
Не живет и не дает
Жить другим; высоко сидя,
На общественность плюет.

Третий, с буйволовой шеей,
Телом полный, балагур.
Он, людьми облитый грязью,
Шуткой тешит светских дур.
В мире хоть слывет он умным,
А на деле не умен,
Он скорее изворотлив,
И хитер, и ловок он.
Злосердечный и двуличный,
Жульничать и плутовать
Он мастак. Его ругают,
Но ему на всех плевать.

С завидущими глазами
Вот четвертый господин
Кланяется неуклюже,
Словно проглотил аршин.
Тезка у него великий,
С именем, а сам он — фат.
Старины знаток, однако
Он умишком скудоват.
Криводушный и болтливый,
Подкупить себя дает.
На весь мир и этот тоже
С высоты своей плюет.

Яблочком румяным щеки…
Грозен тем, кто чином мал.
А давно ли вышел в люди
Этот выскочка-нахал?
Вороватая лисица,
Осторожный скорпион.
Знаете его вы плохо:
До чего коварен он!
Этот фарисей трусливый,
Совершенный идиот,
Пресмыкающийся, тоже
На страну свою плюет.

Выбритый он, сероглазый,
Скромно так влачит свой век,
Ни добра, ни зла не сделал
В жизни этот человек.
Всем он мил, и всех он любит,
И за тем, кто прежде мной
Упомянут был, плетется
Тенью весь свой век земной.
Хоть страну родную любит,
А до дела чуть дойдет,
На нее с душой спокойной
Он, по существу, плюет.

Худощавый человечек,
У великих мудрецом
Он слывет — умом коротким
И предлинным языком.
Он, как опухоль, раздулся
От похвал, мне говорят.
Был передовым, а ныне —
Пресмыкающийся гад.
Он меж новым и отжившим
Сломанным мостом встает,
Но и лжемудрец, о братья,
На страну свою плюет.

Полный, роста небольшого,
Этот — кряжистый старик.
Ум высок, а сердце пылко.
У него остер язык.
Небесчувственный, разумный,
Верен старому житью,
Он несмел, хотя всем сердцем
Любит нацию свою.
Он меж новым и отжившим —
Мост перекидной, но вот
Иногда и этот старец
На страну свою плюет.

Голоса здесь раздаются:
«Кто нас критикует так?»
Вы твердить не торопитесь:
«Этот, мол, поэт — наш враг!»
А рассердитесь — ну что же?
Вам ответ могу я дать:
Как вы на страну плюете,
Так и мне на вас плевать.

Скоморох, фигляр болтливый,
Скрытный, с лисьей хитрецою.
Торговать ему на рынке,
А ведь правит он страною!
Ловкий человек, бездельник,
С острым языком и слухом,
В духе времени способен
И соврать единым духом.
Мастер он играть в костяшки,
А играя, бьет он штрафом;
Много раз пролез и вылез,
Все-таки не стал он графом.
Ради призрачного графства
Погубил он свой народ.
Что ему страна? Что — люди?
Он на них давно плюет.

Есть один, мал больно ростом,
Кряжистый, широкоплечий.
Он, гримасы не состроив,
Ни одной не скажет речи.
Хоть такого сорта люди
Быть грузинами стыдятся,
Он — грузин. Ему за это
Многие грехи простятся.
От него добра другого
Родина и не видала,
Хоть на добрые деянья
Было случаев немало.
Далеко от нас он занял
Пост большой. Вот только б знать:
Так же ль и ему, как прочим,
На страну свою плевать?!