Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы

Нет, на труса не похож я!
Не изменник я народу!
Коль на это воля божья,
Жизнь отдам я за свободу!

Ныне собственной охотой
Вам я Грузию вручаю,
Окружить своей заботой
Вдов и нищих завещаю.

И крестьянству вы и знати
Милость равную явите,
Бедняков не угнетайте,
Но от сильных защитите.

Если к вам вернется витязь —
Не забудет он услуги,
Не вернется — помолитесь
О его спасенье, други!“

И слезами страстотерпца
Царь заплакал пред кончиной…
Как прекрасна нежность сердца
В том, кто дух имеет львиный!

Ибо нежность сердца вдвое
Ценным делает геройство,
И печаль в глазах героя
Есть души великой свойство.

Так закончилось собранье
Дидебулов, и тотчас же
Дал Димитрий приказанье
Снаряжаться верной страже.

Дал Димитрий повеленье
Собираться в путь картвелам,
Ибо царское решенье
Разойтись не может с делом.

И когда, закончив сборы,
Царь назначил день отъезда,
И когда пришли дозоры
На указанное место, —

Слух пошел от дома к дому,
Что Димитрий, царь любимый,
К супостату едет злому
Пострадать за край родимый.

Взволновался целый город,
Загудел он, словно море,
Ко дворцу и стар и молод
Поспешил в порыве горя.

Видят — площадь городская
Любопытными покрыта:
Колыхаясь и сверкая,
На конях гарцует свита.

Уж навьюченные мулы
Шли с поклажей по дороге,
И владыку дидебулы
Ждали, стоя на пороге.

Чистым золотом дворянство
На конях своих сверкало.
Неизвестно — чье убранство
Тут красой преобладало.

Свита выстроилась строем,
Латы в воздухе блеснули,
Каждый выглядел героем
В этом грозном карауле.

Кто бы мог налюбоваться
Этой дивной красотою?
Кто посмел бы надругаться
Над громадою такою?

За спиной у царской стражи
Лошадей вела прислуга.
И один другого краше
Были кони. И подпруга,

И седло, и сбруя вместе
Были ценностью дороже,
Чем привольное поместье
У хозяина-вельможи.

И шагал там горделиво
Иноходец белой масти.
Отыскать такое диво
Для царя — большое счастье.

На своем носил он теле
Только царственное бремя
И чужой ноги доселе
Не пускал в златое стремя.

Горделив, как лев пустыни,
Словно лань лесная, ласков,
Был грозою он доныне
Для конюших и подпасков.

Весь дрожа от нетерпенья,
Ржал он голосом сердитым
И метался в отдаленье,
И о землю бил копытом.

Облаченный для похода
В дорогие одеянья,
Царь предстал очам народа,
Весь исполненный сиянья.

Вслед за ним, объятый думой,
Справа шел святитель, слева
Спасалар шагал угрюмый,
Полный ярости и гнева.

Был святитель безутешен,
Он не знал себе покоя.
Спасалар был явно взбешен
Тем, что царь не принял боя.

И народ заплакал снова,
И, как птица в непогоду,
Сердце дрогнуло царево,
Устремленное к народу.

И сказал Димитрий: „Дети,
Что горюете напрасно?
Быть за родину в ответе —
Разве это не прекрасно?

Не горюйте же в разлуке,
Не страшитесь разоренья, —
Я приму любые муки
Ради вашего спасенья“.

И прервался голос гордый,
Очи сделались печальней.
Так дробится камень твердый
На свинцовой наковальне.

И, внимая царской речи,
Площадь глухо зарыдала,
И толпа сирот далече
Воплем сердце надорвала.

Вдруг мужчины расступились,
И, представ перед народом,
Двое юношей явились
С стариком седобородым.

Старец древен был годами,
Еле двигался, и внуки
Шли неспешными шагами,
Подхватив его под руки.

Не жилец на свете белом —
Он смотрел уже в могилу,
Но в душе он был картвелом
И хранил былую силу.

„Царь, — сказал он, — умоляю,
Не суди меня сурово:
Из могилы обращаю
Я к тебе живое слово.

Царь, когда настало время
Всенародных испытаний,
На себя ты принял бремя
Наших тягот и страданий.

Все мы знаем, что без страха
Встретил ты свою невзгоду
И готов идти на плаху,
Чтобы счастье дать народу.

Но подумай, — коль с тобою
Мы расстанемся навеки,
Кто отеческой рукою
Наших слез осушит реки?

Царь, на страждущих картвелах
Кто омоет капли пота,
Если нас, осиротелых,
Не спасет твоя забота?

Беднякам, слепцам и вдовам,
Обездоленным и нищим
Кто надежным станет кровом,
Коль тебя мы не разыщем?

Вот о чем мы, царь, рыдаем,
Чем сердца у нас убиты!
Расставаясь с отчим краем,
Ты лишаешь нас защиты.

„Что горюете напрасно?“ —
Ты спросил нас… Царь могучий,
Разве сердце нам подвластно,
Коль печаль нависла тучей?

Будь оно у нас из стали,
Всё равно б в огне сгорело…
Не бросай же нас в печали,
Вынь из ножен меч картвела!

Мало нас, но в лишней силе
Не нуждается удалый, —
Ведь не раз врагов мы били,
Побеждая силой малой.

Вот два юноши со мною,
Два моих любимых внука.
Оба сердцем рвутся к бою, —
Впрок пошла моя наука.

Так возьми их жизнь, владыка!
За тобой идти мы рады!
Всех от мала до велика
Собери в свои отряды!

Львы гнездятся в гнездах наших,
А не слабые калеки!
Весь народ оплачет павших,
Будет проклят трус навеки.

И не то случалось с нами,
Но Иверия, бывало,
Без сраженья пред врагами
Головы не преклоняла.

Поступай же, царь, как деды!
Встретив полчище любое,
Иль добьемся мы победы,
Иль умрем на поле боя!“

Царь ответил: „Старец милый,
Внятен мне язык картвела.
Даже стоя над могилой,
В битву ты стремишься смело.

Но зачем в боях бесплодных
Нам желать кровопролитья?
Не хочу я жертв народных,
Не могу людей губить я.

Нынче день над нами зноен.
Но изменится погода,
Грянет гром, и каждый воин
Будет дорог для народа.

Я — один, но посмотрите,
Сколько вас в моей державе!
Если вы меня щадите,
Пощадить и я вас вправе.

Для того и царь, поверьте,
Чтоб служить своей отчизне,
Коль за вас он предан смерти —
Эта смерть подобна жизни.