Мария Французская - 12 повестей Марии Французской

И Милон,
затянувши пояс,
завтра же, с утреца,
Готов отправляться
на поиск
заносчивого юнца.
Уведомляет подругу,
как всегда, в лебяжьем письме,
Что он пройдет по кругу
все, что есть на Земле:

Сперва найдет господина,
первейшего из задавак.
А после отыщет их сына —
так, решительно так!

В Нормандии славное море,
в Бретани скалистый плес.
Поплыл наш Милон, но вскоре
высадиться пришлось.
Турниров – чуть ли не тыща,
побоища без конца
Проходит Милон, он ищет
заезжего молодца.

Зима коротка в Бретани.
На Пасху,
отсель и досель —
Всяк рыцарь стремиться станет
к подножью Мон-Сен-Мишель.
Приедут норманны,
датчане,
сто рыцарей остальных.
Но никогда англичанин
не был еще среди них.

Милон известнее прочих,
все ему шлют поклон.
В лагере до самой ночи
ищет соперника он.
Все сходятся воедино
в том, чтоб себя не жалеть…
Но вот этого господина
Милону не одолеть.

Вот этот – боец упорный,
под неизвестным флажком.
И конь его черный-черный,
с одним белоснежным ушком.
Милону скорей по нраву
такой величавый стиль.
Соперник – его, по праву
проплывшего сотни миль.

…Сражаются как две птицы,
сойдутся – лицо с лицом.
Неужто не с кем сразиться,
как только сыну с отцом?

А все же соперник ловкий
сбил Милона с коня.
Простите мои уловки,
друзья, простите меня!
Но, правда ведь, кто моложе,
имеет другую прыть.
А кто постарше – построже
подумай: плыть
иль не плыть?

Милону досталось лихо,
но, не раздавлен вконец,
Скажите, —
он молвил тихо, —
кто ваши мать и отец?
Я вижу кольцо, однако,
на вашей крепкой руке.
А нет ли другого знака,
на милом нам языке?..

К вашим услугам весь я.
Отец мой звался Милон.
Он родился в Уэльсе, отваги был эталон.
Но тяжкие испытанья
им с мамой судьба дала,
И тетушка на воспитанье
младенцем меня взяла.

Я вырос, тревога гложет,
но я пойду до конца.
Должно быть, мне Бог поможет,
если уж нет отца.
Душа моя не страдает, и я давно одинок…
Ну, ясно, Милон рыдает:
Сынок, это я, сынок!

Оставим их ненадолго,
я все могу рассказать.
Проклятое чувство долга!
Сколько ты будешь терзать,
Меняя все время личину,
века и еще века —
Женщину и мужчину,
старуху и старика.

Хоть что-нибудь уступите,
чтоб совершилось само!
Хоть лебедя отпустите —
пусть отнесет письмо.

…Сын и отец поплыли,
обнявшись,
на корабле —
К женщине, что так любили
в той, за морем, земле.

Не то чтобы добродетель
умела пенки снимать —
Но все же сын стал свидетель,
как женились отец и мать.

Старенькая баллада, простенькие слова.
А рассказать было надо —
чтобы была жива.

Пришла пора – готов рассказ.
Не для меня, друзья, – для вас,
Поскольку для меня одной
Мог быть рассказ совсем иной.

Живет красавица в глуши,
Всех добродетелей полна,
И что о ней ни расскажи,
Расписывай хоть дотемна

Манеры дивной простоты
И золото ее волос,
Лица чудесные черты —
Так что-нибудь еще б нашлось.

Немало в мире милых дам.
На всех мужчин могло б хватить,
Но каждый рыцарь хочет сам
Приехать-выбрать-уплатить…

Ах, дамы! Сколько пустяков!
Тут вам и пасха, и кулич —
Чтоб рыцарь без обиняков
Отдался весь – как вещь, как дичь.

В Бретани маленькой моей
Четыре рыцаря живут.
Спросите же меня скорей —
Как этих рыцарей зовут?

А я не ведаю о том —
Такие были времена,
Что, если кто хорош лицом,
Зачем нам помнить имена?

Четыре рыцаря хотят
Добиться женщины одной.
Четыре рыцаря летят
Над всей притихшею страной.

Плащами темными метут
И звонко шпагами звенят.
И дамы там, и дамы тут —
Им все на свете извинят.

А наша умница живет,
Как бы не ведая о том.
Она зовет и не зовет,
Откладывает на потом,

Она не хочет сделать шаг
И разделить свою кровать…
Всего один? Да это как
Саму любовь четвертовать.

Она не хочет упустить и тех троих,
Что тоже ждут.
Она из пчел, из муравьих!
А муравьи покорно ждут.

И, будто заворожены,
Идут мужчины в полусне.
И им недостает войны,
Чтоб проявить себя вполне.

Чтобы хранить ее кольцо,
Чтобы девиз ее носить.
Чтоб, глядя пленнику в лицо,
Ее о милости просить.

Зачем ей четверо, скажи?
Неужто это сердцу льстит?
У нашей нежной госпожи
Какой-то зверский аппетит.

Турнир назначили весной.
Кто рыцарь – будет дуэлянт.
Все между миром и войной —
Норманны, франки и Брабант.

Турнир слагают как стихи:
Поток участников идет,
А наши четверо – тихи,
Как будто чуют наперед

Свою нелепую судьбу.
Да, как ее ни назови,
Но много кто уснет в гробу,
И мало кто уснет в любви.

Четверка всадников, гляди,
Там два фламандца, два Анжу.
А что у наших впереди?
Я ничего не разгляжу.

Вот даму милую свою
Они приветствуют в седле.
А я, пока о них пою.
Останусь тоже в их числе…

И, даме знак подав «прощай!»,
Тихонько едут наугад…
И… попадают невзначай
В одну из вражеских засад.

Ну, положим, один остался жив.
Страшно изранен, рыдает он перед Ней:
Милая дама! Руку на сердце положив,
Скажи, ты знала ли
рыцарей чище, честней?

Завтра каждого медленно
на щите пронесут
Перед воротами города,
к башне сторожевой…
Я бы и сам над собою
устроил суд —
Трое погибли,
а я остался живой!